Зеленая гелевая ручка - стр. 6
– Давай ты, – ответил мне Тони.
Скорее со страхом, чем с надеждой, с опаской, нежели с предвкушением, я медленно вошел в нашу деревянно-кирпичную хижину с черепичной крышей.
Хотя я был и небольшого роста, но мне пришлось вползать: проем двери был слишком мал. По мере прохождения вглубь все больше ощущалась прохлада, которая после стольких часов работы под палящим солнцем была истинным утешением.
– Тони, заходи! – крикнул я, уже облюбовав местечко и расположившись поудобней.
И Тони вошел, тоже ползком, медленно и недоверчиво. Я заглянул в его напуганные глаза. Он тут же оживился, увидев меня, сидящего босиком, со скрещенными ногами, а затем осторожно уселся рядом со мной.
Какое-то время мы сидели молча, привыкая к внезапной темноте и к холодной земле, наслаждаясь результатом почти двухнедельной тяжелой работы.
Там, внутри, мы острее ощутили эту сильную признательность друг другу – братскую любовь, которая еще больше объединяла нас как друзей. Мне казалось, что это чувство будет жить вечно, что со временем оно только окрепнет и станет нерушимым, – так думал я. Как горько я ошибался.
Сидя там плечом к плечу, никто из нас даже не задумался о том, как в случае чего удержать эту махину. У нас появилось свое укромное место, где мы могли скрыться от обжигающих лучей солнца, и это было единственное, что имело значение. Мы создали этот угол своими руками и без помощи взрослых.
Мы даже представить себе не могли, что может случиться с нами в тот день. Мы и предположить не могли, насколько жестокими могут оказаться слова.
Никто не знает заранее, что в одночасье жизнь может перевернуться с ног на голову настолько резко, что все планы на текущий день, на следующий день и на все оставшееся лето могут буквально провалиться в пропасть.
В один из жарких августовских дней где-то в кастильских землях случилось именно это. Казалось, линия того дня уже была прочерчена на наших ладонях, но это был ничем не примечательный, самый обычный день, когда два мальчика играли во дворе, пока отец, все утро чинивший дом, дремал после обеда. Пока мама и бабушка суетились на кухне, смотря дежурный сериал и с удивлением обсуждая богатых, которые, оказывается, «тоже плачут». И пока дедушка праздно бродил по дому в поисках полезного для себя занятия или, проще говоря, отговорок. Этот прекрасный день, который должен был остаться совершенно незамеченным в череде других, вдруг взбунтовался против нас, подпрыгнул, как испуганный кот в темной комнате, и начал метаться из стороны в сторону словно крокодил, почувствовавший запах долгожданной крови и насилия.