Зеленая гелевая ручка - стр. 4
– Мы уже проехали двух быков, так что остался только один… Как только его увидишь, значит, мы приехали, – ответила мама, снова скорчив такую гримасу, что мы не могли не рассмеяться.
От нашего дома до деревни – тогда я измерял путешествия на большие расстояния только так – было ровно три быка. Три гигантских и черных быка разбивали линию горизонта где-то там, вдалеке, помогали не сбиться с пути и будто приглашали следовать за ними. Этих быков я высматривал все оставшееся время на бесконечных равнинах, покрытых коричнево-шафрановым ковром и превращающих просторы Ла-Манча в нечто совершенно уникальное. Время от времени мой взор запутывался в выстроившихся вдоль дороги подсолнухах, раскачивающихся под единообразную мелодию какого-то заученного танца, как и большинство людей, которых я знаю. Более ста раз я наблюдал за ними, но так и не смог разгадать смысла их движений: мне всегда казалось, будто они засыпают и в этом полусонном состоянии вот-вот упадут на землю.
И внезапно в какой-то затерянной точке нашего длинного путешествия оно вдруг снова возникало перед моими глазами – черное пятно в веренице воспоминаний. Пятно, которое при приближении обретало очертания быка. Пятно, которое то появлялось, то вновь ускользало от меня… оставалось подождать немного.
Мой пристальный взгляд то начинал цепляться за дорогу, то устремлялся куда-то ввысь. От него уже не могли спрятаться верхушки домов той самой деревни, где мы собирались провести лето вместе. В последний раз.
Каждое лето первые два дня каникул начинались с беспощадной борьбы с сорняками и чертополохом, которые, пользуясь нашим отсутствием, покрывали полутораметровой мантией весь двор. Работа эта была непростая: одна из тех, что «убивает спину», как говаривал отец.
Вечером второго дня – не помню, чтобы это когда-то длилось дольше – мы, как правило, в одностороннем порядке решали, что с обязательной частью летней программы нужно кончать.
И вот, собрав все сорняки, чертополох и ненужные бумажки в одну кучу прямо посреди огромного двора, мы разжигали наш особый костер.
Возле костра тут же собиралась разношерстная толпа. Уставшие или только притворяющиеся таковыми дети сидели прямо на земле, с удовольствием уплетая хлеб с шоколадной пастой. Рядом стояла мама, протягивая к огню свои руки. Отец, прислонившись к каменной стене, с наслаждением потягивал сигарету. С галереи бабушка зачарованно наблюдала сразу за всей семьей, как это могут делать только пожилые люди. И дедушка… дедушка, который всегда был занят каким-то другими, «своими» делами.