Здесь всё рядом - стр. 22

Ладно, переживём. Уже пережили.

Вот бабушка – это потеря, настоящая, горькая, а бывшие коллеги – это всего-навсего бывшие коллеги.

Автобус в последний раз повернул, и моим глазам предстала площадь со старинными торговыми рядами, ремонтирующимся храмом и стелой в память погибших. Городской парк уже подёрнулся золотом осени, в листве пряталась красная крыша музыкальной школы, и огромная лужа у крыльца магазина тканей за прошедшее время нимало не уменьшилась.

Приехали.

Бежицы.

***

Накормив меня поздним обедом или ранним ужином, Розалия Львовна строго сказала:

- Сложи посуду в раковину и сядь, есть разговор.

- Что там той посуды, две тарелки, - пробурчала я, но послушно сунула всё в раковину и села напротив тётушки.

- Теперь рассказывай в подробностях, что произошло, - велела она.

Н-да, похоже, на смену бабушке пришла другая командирша. Ну да ладно, могу и рассказать. Кратко – чего там рассусоливать – я описала памятное собрание, нового директора и беседу с ним. Розалия покивала и спросила:

- И почему ты не позвонила прежней директрисе?

- Не знаю, - пожала я плечами. – А смысл? Этот… Ксенофонт уже назначен, разговор с Анастасией Леонидовной ничего не изменит. Предположим, я узнаю, что её перевели в министерство или наоборот, ушли на пенсию – и что?

- Будешь знать, куда ветер дует.

- Точно не в мои паруса, - отрезала я. – Моё дело – преподавать, раз уж это у меня получается.

- Кстати, а почему сольфеджио? Почему не инструмент?

Тут я поморщилась: не люблю эту историю, но, наверное, придётся рассказать. Положила на стол левую руку, которую обычно держу на коленях, и показала безымянный палец и мизинец, согнутые и испещрённые мелкими красными шрамами.

- Мне было шесть с половиной, и мы поехали на Селигер. На машине. Бабушка была за рулём. Ну и попала в аварию. Ничего катастрофического не случилось, но разбилось боковое стекло, как раз рядом со мной, и осколками вот тут перерезало сухожилия, - я шевельнула скрюченным пальцем. – Поскольку мне достался от отца абсолютный слух, я в конце концов стала преподавать сольфеджио. Как-то так.

- Понятно…

Розалия поднялась из-за стола, налила в чайник воды, включила его и стала доставать чашки и какие-то банки с вареньем. Я подошла к раковине и начала мыть посуду. Говорить в самом деле было не о чем, ведь так?

Об одной вещи я умолчала – о содержимом банковской ячейки. Не потому, чтобы не доверяла тётушке, просто… мы ведь мало знакомы. Вот Эсфирь я вроде бы знала куда лучше и дольше, а оказалось, что вовсе и нет. Не знала.

Накануне отъезда мне позвонили с незнакомого номера, я ответила. Мужской голос обратился по имени и отчеству и попросил встретиться за чашкой кофе. Мол, есть вопрос, обсуждение которого может быть интересно нам обоим. Мне не трудно было спуститься в кофейню. Так что через час я уже сидела за столиком напротив средних лет господина в дорогом костюме, с отличной стрижкой и «ролексом» на запястье.