Здесь и сейчас - стр. 45
– Сейчас будет наш дом! – закричала я, вскакивая со стула и рукой указывая на экран. – Сразу за цирком! Наш дом! В котором мы жили раньше!
Все присутствующие обернулись к экрану, даже доктор Амелунг на мгновение забыл про свой диван.
Вот мост, цирк, а дальше… Дальше, если зайти под арку и пройти через грязный асфальтовый пятачок двора, будет помойка с вечно переполненными и вонючими мусорными баками, а за ней другой двор. В этом дворике, совсем маленьком, в дальнем правом углу скрипучая деревянная дверь, выкрашенная в темно-коричневый цвет. Дверная ручка часто отваливается, оставаясь в руках, и дворничиха привязала веревочку для удобства жильцов, веревочка держится прочно и всегда выручает, когда ломается ручка. На двери сверху прибита синяя табличка с номерами квартир. Наша квартира на высоком третьем этаже, номер восемь…
Камера предательски дрогнула и перескочила на панораму другого берега, на сияющую свежим золотом церковь. Но, боже, отчего она так сияет?..
– Вы тоже были в России, фрау Таня? – задал доктор Амелунг странный вопрос.
– А где?.. – Я отказывалась принять очевидное. – Почему? Там же мой дом, за поворотом… Покажите мне его!
– Вы жили в Петербурге? – с живым интересом спросил кто-то, то ли Боб, то ли Макс. – Вам понравилось в России? Я брал туда тур этим летом, с женой. Хорошо, только слишком дорого.
Я очнулась от сна наяву, с удивлением оглядела присутствующих.
Кто из них говорил о России? При чем здесь Россия? Я, разумеется, слышала про Петербург, но я НИКОГДА НЕ БЫЛА в России. Я никогда не была в России и только что чуть не увидела свой дом. Но ведь я живу здесь, в Бремерхафене, и дом у меня в паре кварталов отсюда, совершенно другой, чистенький и белый, с полным цветов садиком, со свежеподстриженной живой изгородью… А до этого жила в Мюнхене, а до этого… О, Боже!
– Что это? Что это было? – со слезами в голосе беспомощно обратилась я к присутствующим и почувствовала, как мелко дрожат руки.
На экране продолжалась демонстрация путевых наблюдений. Какая-то незнакомая женщина бредет по незнакомой пешеходной улице. Она останавливается у фонтанчика – в струях воды на весу покоится большой каменный шар – бросает монетку.
– Это моя жена, – с гордостью сообщил то ли Макс, то ли Боб.
Друзья детства доктора смотрели на меня с нескрываемым удивлением – новая девчонка Амелунга оказалась просто с прибабахом или же наглоталась колес. Доктор, казалось, окончательно забыл про диван и глядел на меня с профессиональным интересом, как ботаник видит в севшей на рукав бабочке не очаровательное создание природы, а класс, вид и подвид.