Завоевать сердце гения - стр. 31

8. Глава 8. На сорок втором этаже...

Было уже около десяти ночи, когда лифт выпустил нас с Эйзенхауэром вышли на злосчастном сорок втором этаже. За окном сгущалась ночь.

Эйзенхауэр нажал на дверной звонок. Двери не открылись.

— Похоже, никого нет дома, — хихикнула я.

— Последний бокал шампанского явно был лишним, мисс Стоун, — проворчал Эйзенхауэр.

— А что поделать? — Развела я руками. — Вы же отказали мне в шоколадном мороженом. Пришлось довольствоваться тем, что было.

Эйзенхауэр так гнал водителя сюда, на квартиру гения, а вот мы стоим в темном коридоре и никому не нужны. Слепой агент с раздражением надавил на дверной звонок, но так и не дождавшись ответа с той стороны, оглушительно постучал о дверь тростью.

Тишина и вдруг...

— Кто там?! — взревел кто-то в квартире.

— Ой-ой, — сказала я. — Кажется, вы нарушили одно из его правил. Плохой агент! Очень плохой.

Я явно сошла с ума, если разговариваю в таком тоне с Эйзенхауэром, который отдаст меня под суд и глазом не моргнет, но сказанного не воротишь. Как и выпитого шампанского.

— Боже, ну вы и надрались, — вздохнул Эйзенхауэр и сказал громче: — Впусти нас, Томас!

Дверь распахнулась, но на пороге стоял вовсе не седой слуга.

Сам гений. В одних льняных штанах. Из-под штанин выглядывали крепкие голые ступни. Мой взгляд скользнул выше — по узкой талии к голому торсу, от широких плеч к волевому квадратному подбородку.

Почему Маккамон не может быть просто чертовски красивым мужчиной, без всей этой гениальной мишуры? Ну, цены бы ему не было!

 Его синие глаза метали молнии.

— Какого черта, Эйзенхауэр?! Ты отвлек меня!

— Прости, — спокойно отозвался агент. — А где Томас?

— У него выходной. Зачем ты?…

Маккамон умолк на полуслове, потому что в этот момент Эйзенхауэр втолкнул меня в квартиру. В тот же самый коридор, где стояли десять пустых стульев вдоль стен.

— Какого черта это значит? — спросил гений. — Зачем она здесь?

— Теперь я ваша подстилка, мистер Маккамон. Да здравствует искусство!

Маккамон наградил меня тяжелым взглядом. Эйзенхауэр протянул художнику контракт с моей подписью. Маккамон не шевельнулся.

— Я спрашиваю, какого черта это значит? — повторил он, глядя на Эйзенхауэра. — Ты должен был отдать ей картину, а не приводить ее сюда.

— Так может, я пойду? — встряла я. — А вы как-нибудь сами договоритесь со своим агентом?

Не сдвигаясь с места, Эйзенхауэр ткнул кончиком трости распахнутую позади нас и та закрылась. Маккамон побагровел.

— Она подписала контракт, Роберт, — спокойно произнес Эйзенхауэр. — И останется здесь.

— Она не готова к этой работе! — громыхнул Маккамон.