Завещание Короля Вельта - стр. 4
Ты полюбить его должна
И в этом истина, Сельвина!
Но мало лишь твоей любви.
Своим его ты назови,
Когда взаимностью ответит.
И будешь ты счастливейшей на свете.
И лишь тогда на трон взойдешь,
Как счастье в муже обретешь!
Вот мой наказ вам, сын и дочь.
Исполните его точь-в-точь!
И помните, что вы едины,
Как два мазка одной картины».
Голос Короля смолк. Изображение его головы еще некоторое время пребывало над троном, потом медленно растворилось в воздухе. Но еще целую минуту никто не двигался с места, с почтением глядя на то место, откуда только что голосом бывшего правителя вещала голограмма.
Консоль щелкнула. Из щели показался краешек кварцевой пластины с черной полоской. Первый Советник осторожно извлек пластину из щели и воздел ее над головой:
– Такова воля Его Величества, покойного Короля Вельта!
Он опустил руку, засунул непослушными от волнения пальцами пластину обратно в конверт и неспешно спустился с возвышения.
– Вот так! – довольно хмыкнул Корх. Он гордо вскинул подбородок, обводя надменным взглядом собравшихся в зале.
– Поздравляю, брат, – нехотя сказала Сельвина и через силу добавила: – Теперь вы Король.
Она присела в реверансе, вновь выпрямилась и стремительно, шурша подолом платья, покинула зал.
Корх приблизился к Годме.
– Благодарю вас, Первый советник! – панибратски хлопнул он старика по плечу. – Сегодня вы принесли хорошую весть.
– Рад услужить Вашему Высочеству, – холодно отозвался Годма. – Извините, мне нужно идти.
– Да-да, конечно. На какой день назначена коронация?
– Согласно Правил, на третий день. Вы знаете это не хуже меня, принц. Прошу меня простить, мне нужно заняться организацией вашей коронации.
Годма поклонился и, чуть сутулясь, скрылся в боковом проходе. Двери за ним закрылись.
В тронном зале все нарастал шум. Некоторые устремились к накрытым столам, где при их приближении оживились угодливые лакеи. Другие, осознав спустя лишь время содержание завещания, бурно обсуждали сказанное Королем – кто хмуро, а кто и с изрядной долей презрения взирая на принца Корха. Третьи же – бездарности и прихлебатели – спешили, толкая друг друга, первыми засвидетельствовать свое почтение новому Королю.
Корх с величественной миной благосклонно принимал расточаемые лесть и расшаркивания, перекатывая во рту, словно медово-мятные конфеты, всего два слова: «Я Король! Я… Король…»
2
Сельвина не помнила, как оказалась в своих покоях. Обливаясь слезами, она упала на кровать и долго плакала. В ее голове, не переставая, крутились слова отца. Цепкая, тренированная память девушки раз за разом воспроизводила завещание строку за строкой. И чем больше Сельвина вдумывалась в смысл фраз, тем большее уныние овладевало ей.