Завещание 2. Регина - стр. 58
По поникшему настроению мама сразу определила, что что-то не так. И я не стала скрывать от нее правду. Рассказала о своей проблеме. Вернее, о проблеме с Ильей. И о своих мысленных метаниях из крайности в крайность.
Мама слушала молча. То бледнела, то краснела, но стойко молчала до самого конца моего рассказа. А потом, когда и недопитый чай остыл в очередной кружке, и кусок вкуснейшей шарлотки в горло уже не лез, она сказала:
– Ты уверена, что это именно тот мужчина, который тебе нужен?
– Я не знаю, мама, – честно призналась я. – Он мне нравится. И даже очень. Говорит, что любит. А я… Даже не знаю, как сказать. Когда он меня целует или обнимает, мне все нравится. Но как только он пытается зайти куда-то дальше, у меня внутри все холодеет и становится неприятно.
– А он пытался зайти дальше? – ужаснулась мама, прикрыв рот рукой.
– Да, – призналась я. – И я ему это почти позволила. Но когда он попытался просунуть руку мне под одежду, я поняла, что не смогу.
Повисла тишина.
Было слышно лишь неспешное тиканье часов на кухне, да звуки улицы, доносившиеся со стороны окна. Хоть домик, в котором была наша квартира и был относительно новеньким, но вот о звукоизоляции никто не позаботился, поэтому слышимость была поразительная. Так что повисшую между нами тишину, абсолютной тишиной сложно было назвать.
– Мам, скажи что-нибудь, – наконец попросила я.
– Ты все правильно сделала, – коротко ответила она и поднялась, чтобы убрать со стола.
– Но что мне делать дальше? – не унималась я.
– Продолжать в том же духе, – отвернувшись к раковине и включив воду, ответила мама.
– Но он бросит меня, если я что-то не предприму.
– Значит, к лучшему. Если мужчина любит, он будет ждать.
– Что-то я в этом сомневаюсь, – буркнула я себе под нос, но мама услышала.
– Если сомневаешься, значит сразу бросай этого мальчика. В своем мужчине нужно не сомневаться.
– Откуда ты знаешь? Ты всю жизнь одна, – выпалила я на эмоциях, а потом сразу же прикрыла рот рукой. Только вот этот жест, произнесенных мной слов, назад не вернул.
Мама замерла. Она выключила воду и медленно вернулась за стол.
– Ты что-то хочешь мне сказать?
– Нет, – тихо промямлила я.
– Точно? – допытывалась она.
Я тяжело вздохнула.
– В аэропорту меня встретил па… Эээ… Дядя Килим.
Мама вздрогнула.
– Как ты только что хотела его назвать?
Я тяжело вздохнула.
– Мам, я уже давно называю его папой. Он для меня самый родной, после тебя, на свете человек. Он так нас любит!
– Прекрати, – спокойно попросила мама, а у меня словно все клеммы сорвало.
– Нет, я больше молчать не буду. Понимаю, что это твоя жизнь, и я слишком мала, чтобы в нее лезть. И что я сама еще совсем зеленая и ничего в жизни не видела и не знаю. Но на то, как ты себя губишь я больше смотреть не хочу. Все Березово знает, как сильно тебя любит папа! Он рядом с нами почти всю мою жизнь. В отличие от моего биологического отца, о котором ты, кстати, тоже никогда не желаешь говорить. Да мне, если честно, на него плевать. Только вот дядя Килим слишком родной для меня человек, чтобы я продолжала молчать. Я люблю его, как родного отца, коим он и был для меня все эти годы. А от тебя он просто без ума.