Заур. Я тебя украду - стр. 15
По меркам «Паутины» я довольно прилично одета. На мне платье, хоть и короткое, но закрывающее все стратегические места. Только вот жалею, что не надела под него бюстгальтер. Кажется, глаза Хаджиева останавливаются на моих сосках. И мне некомфортно, неприятно. Хочу уйти, да кто ж позволит.
– Как зовут?
– Илана.
– Выпей, Илана. Расслабься.
Официант, которого замечаю только сейчас, наливает мне вина, а я ошалело смотрю на него и беру бокал тремя пальцами. С ума сойти… Этот мужчина так заполнил собой пространство, что я даже не заметила тихого, маленького Петю.
Саид отрывает взгляд от тарелки, смотрит на меня. На губы. Как делаю глоток вина и поднимаю на него глаза.
– Говорят, ты лучшая танцовщица в «Паутине»?
– Лучшая, – почему-то вздрагивает рука, и несколько капель вина стекают по подбородку и убегают в ложбинку между грудей.
Взгляд Хаджиева загорается, губы искривляются в подобии улыбки.
– Да. Вижу. Ну, рассказывай. Я хочу знать всё, что здесь происходит. От мелочи, вроде суммы, которую прикарманивает в конце смены администратор, до того, кто грешит дурью и кто её употребляет. Всё.
Я незаметно выдыхаю, потому что напряжение уже дошло до пика. Я до ужаса боялась, что он позвал меня для другого и этого другого отчаянно не хотелось.
– Бармен Кирилл продаёт своё вино. Дорогое толкает тем, кто может отличить от подделки, а потом в эти же бутылки наливает дерьмо из пакетов и продаёт лохам или пьяным в дрова. Анька-администратор забирает у девочек чаевые. Тех, кто не хочет делиться, увольняет, – без всякой жалости, как на духу сдаю двоих паскудников, которые не дают жизни девочкам. Это и унижение, и тычки, а иногда и пощёчины от Кирилла. Они с Анькой любят зажимать нас по одной и отбирать «чай». Кем бы мы ни были, никто не имеет права вытирать о нас ноги, если мы того не хотим и не позволяем за деньги.
Покачав головой, зацокал языком. Но как-то наигранно, не по-настоящему. Неинтересно ему это.
– А посерьёзнее есть что?
– Нуууу… вообще, да, – устраиваюсь поудобнее, закинув ногу на ногу, и тут же жалею об этом, потому что его взгляд устремляется вниз. – Есть и посерьёзнее, – чувствую себя неловко, неудобно. Словно я сейчас не в клубе, где трахаюсь за деньги, перед его хозяином, а перед бывшим ректором сижу полуголая. Неуютно. – Только вы меня защитите, если что? – Он кивает, а я продолжаю: – Директор наш… Владимир Маркович. Сука редкая. Я про все его делишки знаю. Всё вам расскажу. Вы только защитите, а то он и убить может, – и это чистая правда. Я помню случай, когда одна девушка после того, как он зверски её изнасиловал и избил, попыталась написать на него заявление. После исчезла, будто никогда её и не было. Разумеется, все знали, что ни к каким родителям в деревню она не вернулась, как было объявлено нам Анькой… Знали, потому что не было у той девочки ни деревни, ни родителей – детдомовская она…