Затеряный Мир. Перевод Алексея Козлова - стр. 27
– Ладно, и что вы думаете обо всём этом? – воскликнул тут профессор, потирая лапки с весьма довольны видом.
– Это просто какой-то монстр! Гротескная картинка – и только!
– И как вы думаете, что могло заставить художника изобразить такое чудище?
– Бутылка джина, без сомнения!
– Лучшей причины у вас в арсенале случайно не найдётся?
– Хорошо, сэр, тогда – ваше мнение!
– Проще всего предположить, что эта тварь действительно реально существует в Природе! Хорошо видно, что скетч сделан с натуры! Вы не согласны?
Я сдержал приступ дикого смеха только оттого, что на миг передо мной возникла картина того, как мы в ритме вальса колесом катимся по коридору.
– Несомненно! – подсюсюкнул я, – Несомненно! – я говорил с нежными интонациями угодливого идиота и тем инфернальным спокойствием, с каким нужно разговаривать с опасными, буйными сумасшедшими, – Конечно, при этом, – добавил я, – эта крошечная человеческая фигурка смущает меня. Видите ли, если бы на картинке был изображён индеец, я бы ещё мог допустить, что это член какого-нибудь племени местных пигмеев, однако на картинке изображён человек с явно европейской внешностью и пропорциями, да ещё притом в пробковом английском шлеме!
Профессор зафыркал, как выкипающий от ярости буйвол.
– Вы шустро раздвигаете горизонты моего подвального мировоззрения! – сказал он ехидно, – Ареал человеческой тупорылости гораздо шире, чем я мог предполагать в самых мрачных прогнозах. У вас никогда не было кармического мозгового поноса? Ментальный запор вас не мучает? Удивительно!
Очередная вспышка гордыни профессора была так наивна и смешна, что на сей раз я даже не стал сердиться. Да и стоило ли впустую портить нервы? Сердиться на Челленджера было то же самое, что злиться на несправедливость молнии, неразборчивость урагана, или на безжалостность Солнца. Зная Челленджера, мне пришлось бы сердиться на него не то, что каждую минуту – каждый миг! Но легче и приятнее было ограничиться усталой, печальной улыбкой.
– Размеры этого пигмея, должен признаться, поразили меня! – сказал я.
– Смотрите-ка! – сказал тут Челленджер, тыча волосатым, толстенным, как сарделька, пальцем в злосчастный рисунок, – Смотрите внимательно! Вот тут, на заднем плане есть одно растение! Вы наверняка приняли его за какой-нибудь гигантский одуванчик или брюссельскую капусту, ну, не так ли? Но на самом деле – не так! Это растение называется южноамериканской пальмой, её ещё зовут «слоновой костью», её рост – в среднем футов пятьдесят-шестьдесят в высоту. И вы думает, что на таком фоне человечек нарисован зря? Человек нарисован здесь не с натуры. Он не мог даже встать рядом с таким чудовищем – его сразу бы разорвали на мелкие кусочки и съели. Человек, а это, если приглядеться, довольно приличный автопортрет художника, нарисован здесь совсем по другой причине – он всего лишь показывает масштаб изображения. Человек, европеец, примерно ростом пять футов. Посмотрите и прикиньте размер человека к размеру пальмы – она в десять раз выше его.