Заступа: Чернее черного - стр. 44
Июнь выдался сухим, пыльным и жарким, первые дожди пролились только в канун Варфоломеева дня, но вместо благости принесли еще горше беду. На землях Богоявленского монастыря, в пятидесяти верстах от Нелюдова на закат, вспыхнула сатанинская ересь. Идолопоклонники и язычники тайные принялись монахов, дворян и простых христиан смертию убивать, церкви и селения огню предавать и образа святые хулить. Очевидцы сказывали страшное: мол, бунтари человечину жрут и жертвы кровавые приносят своим темным богам. Монахи попытались их приструнить, но наспех собранное ополчение из чернецов и податных крестьян было разбито бунтовщиками, а сам монастырь взят приступом и разорен. После этого бунтовщики крепко приросли числом и поперли на Новгород, взяли два города по пути и без числа деревень, но на подходе к Валдаю напоролись на регулярную армию и разбились о нее, аки волна о каменный пирс. Сатанинское войско перестало существовать и мелкими отрядами разбежалось по окрестным лесам, брызнуло в разные стороны, идя на Нелюдово и гоня впереди себя страшные слухи, беженцев и ожидание смерти…
Четыре телеги, запряженные истомленными худющими крестьянскими лошаденками, медленно ползли по дороге, вьющейся вдоль неширокого поля, покрытого густым ковром молоденького нежно зеленеющего овса. Вечернее солнце все еще припекало, и еловый бор по правую руку дышал тяжелым влажным парко`м. В синем безоблачном небе весело пели жаворонки, и все казалось таким безобидным и милым, если бы не едва различимые столбы черного дыма далеко-далеко за спиной. Еще вчера никаких дымов не было и в помине. Пожарищами и воем раскормившихся на мертвечине волков отмечали свой путь приближавшиеся бунтовщики.
Рух Бучила, главнейший в окрестностях защитник всех несчастненьких, богом обиженных, юродивых и всяких прочих нужных в хозяйстве людей, шел возле первой телеги и с тревогой посматривал через поле, где вдалеке, у самой кромки темного леса, мелькали непонятные всадники. Подозрительные паскуды привязались недавно и упорно шли в параллель, не отставая, но и не приближаясь. И вот эта тревожная неопределенность бесила больше всего. Чего хотят? Куда едут? Одни вопросы, а ответов и вовсе тут нет. Сукины дети.
Здесь, на пыльной дороге, Рух оказался не своей волей. Ну как не своей? По знакомству, мать его так. Фрол Якунин упросил метнуться до дальней деревеньки Нефедовки и сопроводить в Нелюдово местных людишек, чтобы, значит, спасти от скорого явления бунтовщиков. Сам Фрол напирал на гору важнецких дел и полное отсутствие свободных людей. Клялся впоследствии отслужить. Ну и Бучила, немножко покочевряжась, дал себя уговорить по извечной своей доброте, о чем, если честно, давно уже пожалел. Мало того что дорога не близкая (туда и сюда по одиннадцать верст), плюсом пекло адовое – пробирает, сколько ни кутайся в новенький шерстяной балахон, так еще олухи деревенские вывели из себя. Пришел, по-хорошему, вежливым матом, собираться велел, а они упрямиться начали, пререкаться по-разному, Фролов приказ игнорировать и слова всякие нехорошие говорить. Вроде как нажитое не бросим, на огородишках брюква только взошла, осиротеем без отчих домов. Зашевелились, только когда Бучила, не вступая в пустой разговор, пообещал деревушку самолично поджечь и баб всех без разбору снасилить. И самых упертых мужиков заодно. Вот тогда засобирались, забегали, как тараканы ошпаренные. Ну что за народ? Все из-под палки. По итогу в Нефедовке драной остались только четверо стариков обоего пола, а Рух возглавил шумную процессию из расхлябанных, груженных ценным хламом телег, семи косо поглядывающих мужиков, двенадцати баб, кучи орущей, выводящей из себя детворы и стада коров. Свиней, кроликов и курей спешно забили и забрали с собой. Оно и правильно. Не пропадать же добру. Высокая власть обещалась все потери опосля возместить, да кто же поверит? Нету таких дураков. Научены все. Ежели власть обещает чего, значит, еще и последнее отберет. В общем, пока судили да рядили, в путь вышли, когда светило уже начало клониться назад и шансы попасть в Нелюдово до темноты стремительно падали.