Заслуженное счастье (сборник) - стр. 42
– Как так? Ведь еще десять часов только! Детский час. При Магдалиночке мы сидели со своими «собственными свечами» до двенадцати! – послышались со всех сторон протестующие голоса.
Стараясь владеть собою и не выходя из обычного спокойствия, Ия отвечала:
– Мне нет дела до того, что было при моей предшественнице. У меня есть свои собственные правила, соблюдения которых я буду требовать от вас. Во всяком случае, раз вы встаете в половине восьмого утра, вы должны засыпать до двенадцати ночи, чтобы иметь свежую голову и бодрое настроение на следующий день.
– Ага! Вот оно что! И тут притеснение! Ну хорошо же! – прозвучал чей-то шепотом произнесенный многозначительный ответ.
И в тот же миг потухло электричество. В абсолютной темноте, натыкаясь на табуретки, попадавшиеся ей по пути, Ия с трудом добралась до своего уголка за ширмами.
Когда она подходила к крайней постели, до слуха молодой девушки долетел тихий, дробный, явственный стук, повторенный несколько раз.
Было слышно, очевидно, что кто-то из воспитанниц отстукивает косточками пальцев по доске ночного шкафчика. Ия остановилась.
– Кто это стучит? – крикнула она громким голосом в темноту…
– Должно быть, мыши! – со сдержанным фырканьем отвечал смеющийся голос.
Тогда не спеша Ия повернула назад. Стук повторился уже в другом месте, рядом, около соседней кровати.
– Тук! Тук! Тук!
Теперь уже стучали подле каждой постели, с которой равнялась в тот момент ее высокая, слабо намеченная лунным светом фигура.
– Тише, mesdemoiselles, прошу не шалить, – сдержанно уговаривала расходившихся воспитанниц молодая девушка.
И словно в ответ на эти слова, стук участился. По мере медленного путешествия Ии по длинному темному дортуару он разрастался с каждой минутой. Мимо чьей бы постели ни проходила девушка, при сдержанном хихиканье неслось оттуда четкое и раздельное постукивание пальцев о доски ночных шкафчиков.
Наконец, потеряв всякое терпение, Ия остановилась посреди комнаты.
– Будет ли конец вашим шалостям, mesdemoiselles? – произнесла она дрогнувшим голосом. И в тот же миг дружное, в несколько рук, массовое выстукивание наполнило своим нудным, неприятным шумом дортуар.
Теперь стучали долго и оглушительно громко.
Ия стояла растерянная и смущенная едва ли не в первый раз в жизни.
Останавливать девочек она не решалась. Да это было бы сейчас бесполезно; чтобы не дать понять своего раздражения, она спокойно направилась дальше. Массовое постукивание прекратилось, но зато прежнее, единичное, преследовало ее настойчиво и неумолчно.
И вот, покрывая сонным голосом весь этот шум, Ева Ларская закричала громко: