Запретная зона - стр. 11
– Тоже верно,– согласился он.
– Я вот что подумал. Ты зачем женился-то?
– Кто, я?
– Ну да.
– Ну, ты даёшь! Что это за вопрос вообще?
– Нормальный вопрос.
– Ну, не знаю…
– Слушай, там в комнате моя тарелка осталась. Я бы ещё поел немножко, может, тошнота пройдёт…
– Думаешь, тебя тошнит от голода?
– Нет, конечно, это всё нервы, но надо же на что-то надеяться.
– А тебя не вырвет?– с сомнением сказал он.
– Может и вырвет,– сказал я.– Но будем надеяться на лучшее.
– Ну, давай надеяться. Только зачем тебе грязная тарелка? Возьми другую.
Я встал и взял чистую тарелку. Он достал из кухонного стола вилку и протянул мне.
– Так о чём ты спросил, я не понял.
– Да ладно,– сказал я, отмахнувшись.– Всё ты понял.
– Зачем я женился?
– Ты уже ответил.
– И что я ответил?
– Ты сказал "не знаю".
– А ты?– сказал он.– Зачем ты приехал?
– А почему ты не спрашиваешь, зачем я уехал?
– Затем что это уже не актуально. Ведь ты вернулся.
– А,– сказал я.– Ну да.
– Так зачем ты приехал?
– Зачем я вернулся?
– Да.
– Неважно. Может быть, это было важно вчера, а теперь уже нет…
– Москва предъявляет слишком большие счета, и все силы здесь уходят на то, чтобы их оплачивать. Здесь можно жить только тогда, когда у тебя нет выбора. А если у тебя есть выбор, жить здесь или где-то ещё, то этот город не для тебя.
– Значит, если я один раз уехал, то неминуемо уеду снова?
– Ты не просто уехал. Ты жил где-то там, а теперь вдруг решил вернуться.
– И снова уеду?
– Да.
– И что, это значит, не стоило и приезжать?
В комнате погас свет.
– Надо было магнитофон захватить.
– Она уже легла,– сказал он.
– Да. Так значит, это уже не актуально?
– Что именно?
– Всё. О чём я думал тогда, на что наделся, во что верил…
– Слушай, давай сменим тему,– сказал он.
– Не уверен, что получится, но давай попробуем. Как в анекдоте, знаешь? К настоятелю церкви приходит бизнесмен и говорит: “Святой отец, если я пожертвую вашей церкви миллион, я попаду в Рай?” Настоятель отвечает: “Не уверен, что получится, сын мой, но попробуем…”
– Да, как в анекдоте.
– Я кофе хочу. Ты не против?
– Нет.
– Будешь?
– Да.
Он встал, взял с плиты чайник и, открыв кофеварку, налил в неё воды. Достал жестяную банку с кофе.
– Я ведь понял, о чём ты спросил,– сказал он.– Зачем я женился… Понимаешь, должно быть в этой жизни что-то моё, в этом городе, веке, в моей жизни… Это то, что я называю постоянством. Понимаешь?
– Здесь и так ничего не меняется.
– Каждый день меняется.
– А я думал, это любовь,– сказал я.
– Что?
– Любовь.
7
Чего я так упорно от него добивался? Это освещенное холодным светом замкнутое пространство кухни со слабым запахом антисептика было нашим космическим кораблем, где были только он и я, одни в темноте внеземного пространства, бесконечно далеко от всего человечества и планеты, на которой оно обитает. И должны были выяснить что-то очень важное, что касалось только нас двоих, и поэтому имело значение принципиальное. Пределы дозволенного, границы запретной зоны. Если жена не имела для него большой важности, то и я мог пренебречь тем, что Женя – его жена. А если дело было иначе, я не мог нанести ему этот удар и предать его, а значит и себя. И выяснить этот вопрос могли только мы с ним вдвоем, пользуясь тем, что остались одни, и Женя отсутствует. И вокруг нет никого, за окнами темнота, и за стенами тихо. Соседи по дому спят и спит город, хотя Москва никогда не спит, но здесь, далеко от центра в Печатниках это не так очевидно.