Запрещенная Таня - стр. 23
Чуковский поднял голову и присмотрелся сквозь приспущенные очки:
– Танечка? Танечка? Как вы к нам?
– Корней Иванович нам надо поговорить, – сразу сказала Татьяна.
– Хооорошоо, – протянул Чуковский, которого удивил поздний визит, но не удивило предложение Татьяны.
В соседней комнате, где уже не были слышны голоса детей Татьяна быстро пересказала всю свою историю.
– Вы хотите ехать прямо сейчас?
– Да ответила она.
Чуковский кивнул и вышел в коридор. Треск диска набираемого номера сменился мягким голосом Чуковского:
– Иван Васильевич, не хотел бы вас тревожить. Дело позднее, но заболела одна очень хорошая женщина. Ее надо срочно вести в дежурную больницу в город.
Чуковский повесил трубку и вернулся в комнату к Татьяне. Взгляд пожилого человека был сочувственным и мягким:
– Танечка о вас ничего долго не было слышно. У вас все было хорошо.
Татьяна покачала головой.
– И вы практически перестали писать. Давно не помню, чтобы выходили ваши новые стихи.
– Я пишу для радио, – сказала Татьяна.
– Я не слушаю радио Танечка, – Чуковский присел на подлокотник низкого кресла, – все так печально.
– Да, – четко ответила Татьяна, – я сидела в НКВД, потеряла там мужа и ребенка.
Чуковский покачал головой.
– А сегодня я теряю последний шанс стать матерью.
От окна донесся гул двигателя автомобиля.
– Танечка, успеха вам, – Чуковский поддержал ее под руку, – Иван Васильевич отвезет вас на моей машине в Москву.
Чуковский быстро набросал несколько цифр на листке бумаге:
– Вот мой телефон. Как все определиться немедленно позвоните мне. Сообщите мне, что и как.
Татьяна взяла листок, положила в карман и вышла. Автомобилем Чуковского оказалась новенькая Эмка. Черная дверь с трудом подалась. Шофер, которого звонок Чуковского выдернул из дома, выглядел как нахохлившийся воробей. Татьяна села сзади. Эмка медленно двинулась, выхватывая светом фар забор дач и деревья.
– Не знаю, какая там дежурная больница, – сказал шофер, – доедем до Москвы там в первой и спросим.
Через три дня Татьяна вернулась в Переделкино. Коля сидел в комнате. Рядом с ним стояли два распакованных чемодана.
Она посмотрела не него и сказал:
– Не разобрал вещи?
Коля испуганно смотрел на нее.
– Не разобрал, – повторила она.
– Нет, – ответил он.
– И хорошо, – сказала Татьяна, – скоро уезжаем нам здесь больше делать нечего.
– Нечего? – переспросил Коля.
– Да. Ты выноси вещи, а я пойду, отмечу путевки у главного врача.
Коля уныло уткнулся ей в плечо:
– Все?
– Все.
– Но.
Татьяна погладила Колю по голове, он куда больше нуждался в жалости, а не в утешении:
– Врачи сказали, что можно будет попробовать родить ребенка через год.