Записки военного коменданта Берлина - стр. 12

Сначала крестились мы с женой, потом крестили дочку Сашу, затем мою маму, но уже после его кончины. Дом в Загайнове, под Угличем, оформили тоже позже, в 1991 году. Господь призвал нас на постоянное Ему служение в храме Архангела Михаила, недалеко от которого промыслительно нам было даровано сельское жилище.

Сейчас, когда я пишу эти строки, когда нет уже со мною ни коменданта Берлина, ни его жены, ни его дочерей, мне кажется таким значимым давнишний разговор с Александром Георгиевичем в квартире на Соколе, когда я увидел его в дверном проеме, на фоне огромного арочного окна, половину которого занимала плывущая в сумерках Всехсвятская церковь, – увидел поникшего, как-то сжавшегося, большого красивого человека, растерянно держащего в протянутых ко мне руках Евангелие.

Александр Георгиевич говорил, что быть военным – вовсе не профессия, – такой профессии, такого дела у человека, в сущности, быть не должно. Он сам мечтал быть, кажется, кем угодно, только не военным, только бы была мирная профессия. Но жизнь прожил солдатом.

Так что пришлось ему свое умение все делать красиво, хорошо и добротно направить на исполнение семейных обязанностей. В жизни мягкий, деликатный человек, он был совершенным бессребреником, и если бы его не останавливала супруга, заботившаяся об уровне хоть какого-то благосостояния в семье, то роздал бы, кажется, все до последнего. Мастерил он дома замечательные кухонные ножи, разделочные доски, удочки и снасти к ним…

Хорошие, искренние слова! Впереди – большая работа с рукописным наследием Александра Георгиевича Котикова, которая, надеемся, в свое время будет, с Божьей помощью, завершена.

На берегу небольшой реки Рука в Белевском районе Тульской области стоит очень маленькая деревушка – село Бакино. Вот там я и родился 27 августа 1902 года в семье среднего достатка.

В этой же деревушке я учился в школе. Моя первая учительница Олимпиада Васильевна Ледовская привила мне любовь к чтению, к нашей родной природе, вселила желание к познанию неизвестного, к просвещению. Деревня привила мне любовь к природе – к воде, солнцу, к моей родной деревушке, к лесу, птицам и животным.

Наша деревня была небогатая. Большинству крестьян своего хлеба хватало едва до декабря. Из 29 дворов свой хлеб ели круглый год только мельник Маштаков, священник Пестов и церковной титор, зажиточный мужик Коврежников.

Многие мужчины и молодые парни нашей деревни отправлялись на заработки в Питер, Москву, в Донбасс. Подростки искали работу у помещиков, у зажиточных мужиков в окрестных деревнях.