Записки парижанина. Дневники, письма, литературные опыты 1941–1944 годов - стр. 57

. Я это знаю, но так как органически надо надеяться и радоваться чему-то, я это и делаю, невзирая на возможную призрачность моих надежд. Знание шаткости моих перспектив не мешает мне иметь эти перспективы, которые меня как-то питают морально. Je me connais ― et c’est beaucoup.[180] Пусть все разрушится, все надежды ― наплевать. Je l’aurai prévu, d’une part, et de l’autre l’aurai pris du plaisir de ces espérances, tout en sachant que tout peut fort bien foutre le camp. C’est paradoxal, mais pratique. N’empèche que cette nuit ce me semble fort qu’il fera aussi froid qu’hier ― et pire, peut-être.[181] Сейчас еще ничего, топят. А ночью ведь не достанешь дров… В этом-то и соль. Давно не мылся. Но ничего, доедем! Говорят о том, что эвакуационный документ на Союз писателей оформлялся, но его не успели захватить из-за спешки отъезда, так что у нас есть только индивидуальные справки об эвакуации и Ташкент может нас не принять. Но неужели туда из Москвы не протелеграфировали о том, что вот едет эшелон с вагоном Союза писателей, так-то и так, общий документ придет после, со следующей группой… Все же вряд ли, доехав до Ташкента, нам придется ехать в другой город. J’y suis, j’y reste.[182] Но все можно ожидать от неорганизованности наших руководителей. Но до этого еще далеко. Потом, я-то, в сущности говоря, хочу доехать до Ашхабада, и одна из эвакуационных справок направлена в Ашхабад, и Кочетков… Но все это слишком рано. Миновать бы холода ― главное. А там ― увидим. Еще пока неприметно начинает темнеть. Все перенесем, а все-таки доедем. Думаю, что в Ташкент нас пустят ― все-таки вагон кто-то дал, справки кто-то выдал… Увидим. Все-таки туго мне сегодня пришлось из-за холода ― не приспособлен я к этому. Говорят, делегация академиков поехала в Куйбышев, ― может, они облегчат продвижение эшелона. По-видимому, мне надо просто пойти по проторенной дороге: закончить ср. школу, поступить в университет, быть скучным человеком, tout en[183] сохраняя всю мощь и внутреннюю свободу, творя параллельно с карьерой, ― это самое умное. Удастся ли это ― другой вопрос. Возможно, Митьке это удастся. Но до этого всего еще очень далеко.

14/XI-41

Вчера в 4 часа après-midi[184] прибыли в Сызрань. Удалось достать по 250 г хлеба на каждого ― заказали Казаков и академики, поехавшие вперед в Сызрань. Даже получил весь эшелон полный обед ― суп с лапшой (1^>ое), съеденный вчера, и bacon[185] (2^>ое), съеденный сегодня. Сейчас начинает смеркаться: 3 часа après-midi. Стоим в Сызрани без малого сутки, конечно, противно, но, по крайней мере, хорошо поели. Сегодня доставали уголь на крыше высоченного вагона. В вагоне не прекращаются склоки и скандалы. Какие-то итальяшки в бараках, sans plus