Записки маленькой гимназистки. Повести - стр. 33
Тетя Нелли говорила еще долго, очень долго. Ее серые глаза смотрели на меня не сердито, но так внимательно-холодно, точно я была какая-то любопытная вещица, а не маленькая Лена Иконина, ее племянница. Мне стало даже жарко под этим взглядом, и я была очень довольна, когда тетя наконец отпустила меня.
У порога за дверью я слышала, как она сказала Матреше:
– Передайте Федору, чтобы он гнал этого, как его, кондуктора и его ребят, если не хочет, чтобы мы позвали полицию… Маленькой барышне не место быть в их обществе.
«Гнать Никифора Матвеевича, Нюрочку, Сережу!» Глубоко обиженная, направилась я в столовую. Еще не доходя до порога, я услышала крики и спор.
– Фискалка! Фискалка! Ябедница! – кричал, выходя из себя, Толя.
– А ты дурачок! Малыш! Неуч!..
– Так что ж! Я маленький, да знаю, что сплетничать – гадость! А ты на Леночку маме насплетничала! Фискалка ты!
– Неуч! Неуч! – пищала, выходя из себя, Ниночка.
– Молчи, сплетница! Жорж, ведь у вас в гимназии за это проучили бы здорово, а? Так бы «разыграли», что только держись! – обратился он за поддержкой к брату.
Но Жорж, который только что напихал полный рот бутербродами, промычал что-то непонятное в ответ.
В эту минуту я вошла в столовую.
– Леночка, милая! – кинулся Толя ко мне навстречу.
Жорж даже привскочил на стуле при виде, как ласковый ребенок целует и обнимает меня.
– Вот так штукенция! – протянул он, делая большие глаза. – Собачья дружба до первой кости! Остроумно!
– Ха-ха-ха! – звонко рассмеялась Ниночка. – Вот именно – до первой кости…
– Робинзон и Пятница! – вторил ей старший брат.
– Не смей браниться! – вышел из себя Толя. – Сам-то ты противная Среда…
– Ха-ха-ха! Среда! Нечего сказать, остроумно! – заливался Жорж, добросовестно напихавши себе рот бутербродами.
– Пора в гимназию! – произнесла неслышно появившаяся на пороге Матильда Францевна.
– А все-таки не смей браниться, – погрозил Толя крошечным кулачком брату. – Ишь ты, Пятницей назвал… Какой!
– Это не брань, Толя, – поспешила я объяснить мальчику, – это такой дикий был…
– Дикий? Я не хочу быть диким! – снова заартачился мальчуган. – Не хочу, не хочу… Дикие – голые ходят и ничего не моют. Людское мясо едят.
– Нет, это был совсем особенный дикий, – поясняла я, – он не ел людей, он был верным другом одного матроса. Про него рассказ есть. Хороший рассказ. Я тебе почитаю его когда-нибудь. Мне его мама читала, и книжка у меня есть… А теперь до свидания. Будь умником. Мне в гимназию надо.
И, крепко поцеловав мальчика, я поспешила за Матильдой Францевной в прихожую одеваться.
Там к нам присоединилась Жюли. Она была какая-то растерянная сегодня и избегала встречаться со мною глазами, точно ей было стыдно чего-то.