Записки маленькой гимназистки. Повести - стр. 22
– Ах, это вы, Иконина-первая? Нет, это не вами я доволен, а работой вашей кузины, – поторопился пояснить учитель. И тут же, увидя, как покраснела девочка, он успокоил ее: – Ну, ну, не смущайтесь, барышня. Может быть, ваша работа еще лучше окажется.
И он быстро отыскал ее тетрадь в общей груде, поспешно раскрыл ее, пробежал написанное… и всплеснул руками, потом быстро повернул к нам тетрадку Жюли раскрытой страницей и, высоко подняв ее над головою, вскричал, обращаясь ко всему классу:
– Что это, девицы? Диктовка ученицы или шалость разрезвившегося петушка, который опустил лапку в чернила и нацарапал эти каракульки?
Вся страница тетради Жюли была испещрена крупными и мелкими кляксами. Класс смеялся. Тощая барышня, оказавшаяся, как я узнала потом, классной дамой, всплеснула руками, а Жюли стояла у своего пюпитра с угрюмо сдвинутыми бровями и злым-презлым лицом. Ей, казалось, вовсе не было стыдно – она только злилась.
А учитель между тем продолжал рассматривать исписанную каракулями страницу и считал:
– Одна… две… три ошибки… четыре… пять… десять… пятнадцать… двадцать… Недурно, в десяти строках – двадцать ошибок. Стыдитесь, Иконина-первая! Вы старше всех и пишете хуже всех. Берите пример с вашей младшей кузины! Стыдно, очень стыдно!
Он хотел сказать еще что-то, но в эту минуту прозвучал звонок, извещающий об окончании урока.
Все девочки разом встрепенулись и повскакали с мест. Учитель сошел с кафедры, поклонился классу в ответ на дружное приседание девочек, пожал руку классной даме и исчез за дверью.
Глава IX
Травля. – Японка. – Единица
– Ты, как тебя, Дракуньина!..
– Нет, Лгунишкина…
– Нет, Крикунова…
– Ах, просто она Подлизова!
– Да, да, именно Подлизова… Отвечай же, как тебя зовут?
– Сколько тебе лет?
– Ей лет, девочки, много! Ей сто лет. Она бабушка! Видите, какая она сгорбившаяся да съежившаяся. Бабушка, бабушка, где твои внучки?
И веселая, живая как ртуть Соболева изо всей силы дернула меня за косичку.
– Ай! – невольно вырвалось у меня.
– Ага! Знаешь, где птичка «ай» живет! – захохотала во весь голос шалунья, в то время как другие девочки плотным кругом обступили меня со всех сторон. У всех у них были недобрые лица. Черные, серые, голубые и карие глазки смотрели на меня, поблескивая сердитыми огоньками.
– Да что это, язык у тебя отнялся, что ли, – вскричала черненькая Жебелева, – или ты так заважничала, что и не хочешь говорить с нами?
– Да как же ей не гордиться: ее сам Яшка отличил! Всем нам в пример ставил. Всем старым ученицам – новенькую. Срам! Позор! Осрамил нас Яшка! – кричала хорошенькая бледная хрупкая девочка по фамилии Ивина – отчаяннейшая шалунья в классе и сорвиголова, как я узнала впоследствии.