Запасной инстинкт - стр. 25
Русенков смотрел в стену невидящим взглядом и твердил о том, что она погубит свою жизнь. Главврач пытался сделать все возможное, чтобы переключить бывшего мурманского полицейского на другую тему, но тот оставался неумолим.
– Нам бы обвенчаться.
Врач повернулся к Никитину, безошибочно угадав в нем старшего, и спросил:
– Он вам еще нужен?
Стариков и Саморуков обреченно вздохнули и встали, ожидая того же от Александра.
Но тот, едва подрагивая ресницами, застопорил взгляд на лице Русенкова и заявил:
– Я еще поговорю с ним.
Врач, а следом и опера покинули кабинет.
– Будет толк? – спросил Стариков Мишку.
– Я вообще не понимаю, какого черта мы сюда приперлись. Ты тоже, психолог!..
– Как вас зовут?
Русенков продолжал смотреть в стену.
– Я знаю, что вы – не сумасшедший. Что вас здесь держит?
– Далось ей это венчание.
– Чего вы боитесь?
Молчание.
– Вы сказали: «Ищущий да обрящет». Что вы имели в виду? – Никитин снова посмотрел на часы. – Знаете, у медиков есть такой профессиональный принцип: никогда не подвергай сомнению диагноз, поставленный коллегой. У нас, ментов, если вы понимаете, о чем я говорю, тоже есть принцип: всем, чем можешь, помоги коллеге, идущему по следу преступника. Если вы забыли этот принцип, тогда нам на самом деле разговаривать не о чем. – Саша встал и пошел к двери.
– Метагексоэпам-два, – раздалось за его спиной.
Никитин резко обернулся и чуть не утонул в глубине осмысленного взгляда Русенкова.
– Что вы сказали? – Он шагнул к больному и повторил вопрос.
Русенков поднял совершенно разумный взгляд на сыщика.
Дверь распахнулась, вошел главврач.
Никитин изумился той перемене, которая произошла в этот момент в облике Русенкова. Тот же стеклянный взгляд, бессмысленные, как у Пьеро, приподнятые вверх брови.
– Извините, ему пора отдыхать. Он из категории тех, кому не рекомендуется заниматься логическими размышлениями. Скажу простым языком, без медицинских терминов. Русенков – человек не для бесед.
– Нам бы обвенчаться.
Следуя по коридору за Никитиным, главврач поинтересовался:
– Он вам что-нибудь сказал?
– Вы же сами утверждали, что этот человек не для бесед. Им бы обвенчаться.
– В вас произошла какая-то перемена, поэтому и спрашиваю. Я же психиатр.
Никитин остановился, усмехнулся и проговорил:
– У любого, кто не связан профессиональной деятельностью с психически больными людьми, в душе будут перемены. Я ведь только что разговаривал с психом. Прощайте.
Он шел по коридору и бормотал одними губами, чтобы не забыть:
– Метагексоэпам, метагексоэпам…
Уже в машине, скрывшись за тонировкой стекол, он быстро достал блокнот и записал: «Метагексоэпам. Главврач. Дела Русенкова в Мурманске».