Запах неотправленных писем. Пробуждение - стр. 12
Колин сразу узнал этот голос. «Как интересно, – подумал он. – Они говорят: время – деньги, но за деньги не могут купить это самое время. Быть может, время – нечто большее, чем просто деньги. Быть может, время – сама жизнь».
– Это я во всем виноват. – Мужчина тяжело опустился на стул. – Сказал ему, что всякие его танцы – ерунда для девчонок, за которую ничего не заплатят. Велел, чтобы он занялся чем-то серьезным, что приносит деньги: например, выучился на юриста. Он выбежал из дома в слезах. Я думал перебесится и вернется, а потом позвонили из больницы…
В этот момент дверь кабинета снова открылась и мистера Беркинса срочно вызвали в приемный покой к очередному поступившему ребенку.
Все это время Колин тихо сидел за столом отца, незамеченный за кипой карточек.
Генри Стюарт опустил голову, замерев в той позе, которую Колину уже не раз приходилось наблюдать в холле больницы – позе поверженного жестокой жизнью человека. «Жестокой или справедливой?» – пронеслось в голове у юноши. Он встал и подошел к Генри Стюарту, сочувственно тронул его за плечо. Тот вздрогнул и поднял на Колина красные от слез глаза.
– Кто вы? – спросил он дрогнувшим голосом. Он взглянул на Колина в упор. – Впрочем, не важно, я вижу, ты ровесник моего сына, и я хочу тебе сказать то, что должен был сказать ему: следуй туда, куда ведет твое сердце, и никого не слушай.
Как не похож был этот сгорбленный мужчина на самодовольного господина, смотревшего на Колина пару недель назад с фотографии на первом развороте газеты. Сколько боли звучало в голосе того, кто совсем недавно считал себя неуязвимым.
– Я Колин Беркинс, мистер Стюарт.
– Беркинс? Так ты сын лечащего врача моего Стива? – Генри Стюарт схватил дрожащими пальцами руку Колина. – Ради всего святого, мальчик, уговори своего отца взять эти чертовы деньги. Он не хочет даже слышать об этом. Говорит, что деньги ничего не решат. Но поверь мне, мальчик, я столько раз в итоге покупал то, что мне изначально отказывались продавать. Все дело в цене. В конце концов я платил им такие суммы, которые стирали все их принципы, делали матерей понравившихся мне молодых девчонок слепыми, а их отцов – глухими. Понимаешь? Родители продавали мне то, что двумя нолями назад называли самым дорогим в жизни и бесценным. Нет, мой мальчик, у всех в этом мире есть цена. Теперь и я хочу выкупить своего сына у смерти. Скажи! Скажи своему отцу, что я готов заплатить любую сумму, какую он назовет, а потом умножить ее на три и заплатить еще раз, когда мой сын встанет на ноги! Скажи ему! Скажи!