Западно-Восточный экран. Материалы Всероссийской научно-практической конференции 12–14 апреля 2017 года - стр. 40
принижается художественная ценность кинематографического произведения, или уменьшается событййная достоверность реконструкции одной из самых кровопролитных войн человечества. Нет, это просто другая концепция, другое (западное) постановочное видение сверхзадачи кинокартины.
Здесь атмосфера не просто воздействует, она довлеет над внутренним состояние каждого человека, волей судеб оказавшегося в эпицентре кровопролитной бойни. Конечно, это влияет на эмоционально-психологическое состояние не только киногероев, передающих кромешный ад войны, но и зрителей, делая их «соучастниками» этого сражения. Психологизм войны, нагнетаемый атмосферой правдоподобности аудиовизуальной инсталляции, объясняет «психологию надлома (или слома)», личностную трагедию каждого бойца этого подразделения. Для них именно этот психологический удар приведет к тому, что в мирное время они всю жизнь будут мучиться «синдромом войны».
Ментальность трюкодемонстрации западного кинематографа, как мы видим, существенно отличается от восточного уже тем, что мировоззренческие аспекты мировосприятия имеют в основе своей совершенно различные морально-нравственные, ценностно-приоритетные, понятийно-смысловые (в том числе и философские, художественные и т. д.) аспекты миропонимания. Трагедия войны была одна для всех. Только боль, пульсирующая в крови внуков и правнуков (а, уж непосредственных участников событий тем более) была разная. Потомки замученных в гестапо партизан или сожженных дотла белорусских деревень, народ, потерявший в этой войне более двадцати миллионов жизней, рефлексируют совершенно иначе, чем их vis-a-vis по ту сторону океана. Но, это нисколько не принижает сущность жертвенности стран военной коалиции, открывших второй фронт и всячески способствующих приближению Победы.
Теперь фильм С. Ростоцкого «А зори здесь тихие».
Первый эпизод фильма – убийство Галины Четвертак (актриса – Екатерина Маркова).
Немецкие диверсанты уже практически прошли спрятавшуюся в нише и замаскированную кустами девушку, которая, в силу своей детской наивности (еще даже не сформировавшейся во взрослый женский рациональный/ иррациональный прагматизм), постоянно мечтающей о материнском тепле все свое детдомовское детство, спряталась от войны… закрыв глаза. Резкий возглас, разговаривающих между собой гитлеровцев, который был адресован отнюдь не ей, стал для нее роковым, спровоцировав испуг. Испуг маленькой девочки, оказавшейся в горниле войны. С криком выбежав из своего спасительного укрытия, она убегала не от врага… Она убегала от войны. А смертельные выстрелы ей в спину, испугавшегося этой неожиданности, коварного и хитрого врага, оборвавшие жизнь будущей матери, жены… только усугубляют трагизм бескомпромиссного противостояния во Второй мировой войне.