Заноза Его Величества - 2 - стр. 15
Таковы правила: если ты находишься в зале, нельзя сказать, что ты не участвуешь. Нельзя отказаться, если тебя позвали петь, танцевать или играть. Отказаться можно только от одного: оголять плечи, что означает — девушку можно купить для определённых целей. Но, если не хочешь, можешь не заголяться. Насколько мне объяснили, девушек, попавших в Белый дом добровольно или по предписанию церкви, насильно никто не заставляет торговать своим телом. А веселиться и подавно можно всем.
— Они же мухлюют, правда? — протягивает мне господин Брин бокал шампанского и спрашивает разрешение присесть рядом.
Нет, правила позволяют ему сесть и так. Он гость этого заведения, заплативший за вход. Но он слишком воспитан, чтобы пользоваться этой привилегией.
С того дня, как бордель открыли после «выходных», он приходит каждый вечер. И не отходит от меня, пока, в своём обычном вечернем состоянии: задолбана, но не сломлена, я не покидаю залу.
И задолбана вовсе не его настойчивыми ухаживаниями. К вечеру я уже возвращаюсь в заведение почти без сил. Всю неделю я пытаюсь попасть в королевский замок — невозможно, пробую найти работу — бесполезно, ищу друзей — напрасно, потому что все они, даже феи — в королевском замке, в который попасть... смотри пункт один.
Можно сказать, я каждый день зря сбиваю до мозолей ноги и хожу пешком, чтобы экономить деньги, что так стремительно тают. После покупки тёплой одежды, обуви, платьев да всяких необходимых мелочей, их осталось всего ничего.
Столица оказалась дорогой огромной и неприветливой. Работы нет. Погода всё холодней. Замок недосягаем. И, кажется, я упустила свой единственный шанс поговорить с Георгом, когда трусливо сбежала от него в Мёртвом лесу.
Казённый дом, еда да вот эти весёлые вечера — пока всё, что у меня есть.
Да ещё господин Брин.
Честно говоря, его общество приятно. Не мне, а вообще. Он обворожительно умён, щедр, галантен. От него всегда вкусно пахнет. Но каждый день я жду, когда же его терпение лопнет. Он, наконец, наиграется в эту игру: кто кого переупрямит. И смирится с тем, что я не набиваю себе цену. И моё «нет» значит «нет», а не «возможно, когда-нибудь и если вы будете достаточно настойчивы».
— Конечно, мухлюют, — принимаю я бокал. — В этом же весь смысл. Руру встаёт так, чтобы Пассиона видела её отражение в окне, а полученные деньги они потом делят.
— А сколько стоит ваш поцелуй? — даже не смотрит на меня Брин, делая вид, что наблюдает как Конни, подавив рвотный позыв и стараясь не коснуться омерзительно напомаженных усиков, вытягивает губы трубочкой, чтобы господин Макрю обмусолился её пурпурной помадой.