Заморок - стр. 18

Я про себя тогда не знала и вместе смеялась, когда в классе называли фамилию Пекарь с порченой буквой “р”. В моем классе были и Цивнер, и Ровнер, и другие фамилии учениц с “р”. Про них никто и не прятал, что они еврейские. А Пекарь – это ж должна быть украинская, а получилась Клара Пекарь и Абрам тоже. Потому и смеялись.

В нашем классе были и фамилии без “р” – например Си́ниц. Конечно, такое смешно тоже.

Да.

Клара Семеновна меня сильно любила.

Клара Семеновна мне говорила:

– Ты, Машенька, способная. И нечего тебе на тройках кататься! Тебе, Машенька, надо усидчивость подтянуть – и – раз! – возьмешь и выйдешь в отличницы. Такие, как ты, обязательно выходят.

По правде, у меня в школе успехи шли плохо. Первое. Мне больше нравится моя левая рука. И писать, и все-все. Мама Тамара заметила за мной такое с рукой давно. Мама мне сказала, что левая рука у человека – это баловство. Что человеку надо все-все делать правой. Что у меня не все как у человека. Мама, когда видела, что я выставляю левую руку в работе и возле стола вперед по сравнению с правой, всегда меня стусала. Я сильно старалась и дома, и в школе тоже. Считалось, что у меня получилось. Пускай.

Про что мама Тамара меня стусала.

У мамы Тамары был день рождения, еще давно. Так мама меня тогда не стусанула, а тяжко-тяжко ударила.

Получилось, что у мамы в руке была сковородка, не с огня, а только чтоб на огонь поставить, деруны жарить с шкварками. А я шкварки всегда люблю, и тогда любила тоже.

Конечно, мне не надо было с мыски брать целую жменю шкварок. Шкварки ж не для того делались, чтоб я все-все в присест поела. А и сковородкой по голове человека тоже ж не надо было. Тем более матери.

Я еще от Фроси про себя не знала, потому обиделась на маму.

Да.

Это я потом, через сколько-то секундочек обиделась. А в ту самую секундочку я – раз! – взяла и упала без чувства сознания.

У меня голова от сковородки совсем-совсем не повредилась, хоть такое могло случиться. Я подумала, что моей голове даже хорошо сделалось, голова закалилась.

После сковородки у меня всегда в голове бывает птица. Конечно, понарошку, а не по-настоящему. Я ж не психическая.

У меня в голове птица бьется, как курица без своей головы. А у моей птицы голова всегда есть. Я ж моей птице голову не откручивала и не отреза́ла тоже. А кто б еще в мою голову залез? Птица потому.

Да.

Клара Семеновна спрашивала меня про мою маму, про моего папу, про что я помню с своих самых первых лет.

Я рассказывала честно, что ничего-ничего не помню, что помню только свою маму.

Про маму и рассказывала. Конечно, про стусаны́