Размер шрифта
-
+

Замок одиночества - стр. 2

– Paris vaut bien une messe>[1]. Ничего, так сойдёт? Как ты, папа, считаешь: «прокатит» в Париже? – «прокатит» она, шалунья, тоже сказала, намеренно манерно картавя. – Бабуля, тебе так приятней для уха?

Наталья Кирилловна, в отличие от мужа и сына, знавших французский в совершенстве, почти совершенно «но парле ву франсэ». Муж, Матвей Корнеевич, научил её двум десяткам слов и фраз для общения в магазине, ресторане, в гостинице и на улице. А прононс он, ехидна, посоветовал отрабатывать на русском, душевном для дамского сердца слове «тр-р-япьё».

– Нет, нужно произносить более естественно, с «заложенным носом»! – буркнул Евгений Матвеевич.

Он тоже не испытывал подъёма душевных сил от утомительного сидения в аэропорту, от той непогоды, что накрыла в эти предновогодние дни Москву и пол-Европы. В Европе Рождество! На улицах Москвы ночью снежно, затем подтаявшая кашица, вечером – гололёд. И ветер, ветер… В Париже примерно то же. Обещают, правда, потепление. В Париже.

– Ничего, сынок, к концу поездки заложенность синоптики пообещали. Ерыкать будут и в Москве.

– Да уж! Только правильно «ерыкать», т.е. картавить, – неуверенно возразил отцу сын-лингвист.

– Да нет, господин филолог: по Далю наши люди ерыкают! – Отец рассмеялся. Славяноведение было одним из многих увлечений этого человека, члена-корреспондента Академии наук по естественнонаучному направлению.

Сына нелегко было чем-либо смутить: замечанием, непогодой. Но этот сорокадевятилетний успешный москвич с лицом «истинного арийца» на сей раз придумал для своих родных в Париже несколько новогодних сюрпризов, и начинать завоевание великого города так прозаично не хотелось. «Эх, да уж… Опять несоединимое! Мечты и реальность. Нет, Праздник, Париж должен не завоёвываться – он должен “отдаваться” легко, как радушная девушка! И желательно страстно!» – подумал Евгений.

Он встал с чемодана, сделал несколько шагов – задумчиво-плавных, в своей аристократической манере и привычке к выверенной точности во всём, верности педантизму даже в движениях. Привычно же сложил ладошки «домиком» возле губ, вытянувшихся в раздумье «дудочкой», чуть склонил коротко стриженную голову и осторожно почесал переносицу, передвинув туда «домик». Все домашние сразу поняли: «патриций» (таково было его прозвище) будет говорить:

– Я думаю, – пауза, – что у этой фразы про мессу, Кошка, есть возможность перифраза… или инверсии слов… или вообще вариантов тропов или стилистических фигур… – К Евгению приходила энергия оптимизма.

– Ой, это я люблю! Мы с тобой в детстве так классно переделывали слова и фразы! Кстати, я всегда побеждала!

Страница 2