Заметки на полях - стр. 20
– Вот скажи мне, Лёха, – сказал я, остановившись. – Сколько тебе лет?
– В смысле? – округлил глаза Лёха. Никогда раньше я с ним не разговаривал. Встречая вот так, на площадке, старался проскочить незамеченным, насколько это вообще возможно.
– В прямом. Восемнадцать?
– Ну, семнадцать, а чё? Чё такое, а?
– Проблемы, пацан? – пробухтел его дружок.
– Не, всё пучком. Сигареткой не угостите?
– Не рановато? – фыркнул другой. – Курить будешь – не вырастешь.
– Да пофигу, – махнул я рукой. – Есть, нет?
Мне протянули сигарету – из чистого интереса, что делать буду. Я достал пачку, запрятал сигарету туда. «Кэмел», уже шаг вперёд, по сравнению с «Космосом».
– Фигасе, ушлый пионер, – заржал Лёха.
– А как иначе? – Я спрятал пачку в сумку. – Лёха, а ты съезжать когда собираешься?
– Куда съезжать? – оторопел тот.
– Ну, блин. Тебе семнадцать лет. Я думал…
Я осекся, потому что вспомнил. Пласты памяти с трудом совмещались. Мир, который я видел взрослым, упорно не хотел признаваться в том, что вырос из детства. И всё-таки я вспомнил, что никуда Лёха не съедет. Во время своих нечастых визитов к матери я буду иногда встречать его около подъезда – всегда пьяного, с бутылкой дешёвого пива в руке. Мать будет рассказывать, как Лёха вылетел с очередной работы. И всё…
– Короче, валить надо, – закончил я своё маловразумительное выступление. – Личности нужно пространство для роста, вот. Удачи, пацаны, берегите себя.
Я поднялся на третий, оставив за спиной троих гопников с отвисшими челюстями.
– Он чё, бухой, что ли? – донеслось до моих ушей.
Ох, если бы… Бухой сопляк – это смешно. А взрослый неудачник в теле малолетнего задрота – печально. И, тем не менее, я перестал сношать вола и постучал в дверь. Опять же – деревянную. Сколько дерева окружало нас в детстве – а мы не ценили. Не знали, что скоро весь мир облачится в пластик и металл, и даже металла будет становиться всё меньше.
Я услышал шаги, и сердце вдруг забилось чаще. Ну и что это такое? Волнуюсь? Э, Сёма, хорош, ты же самурай, живи так, будто уже умер! Не верь, не бойся, не проси, не пали пачку и не умничай – глядишь, прокатит. Ну, в крайнем случае, мать сдаст тебя психиатрам. Тоже лулзы, почему нет.
– Кто? – послышался голос.
Знакомый голос, родной.
– Я.
Щелчок замка. Скрип двери, открывающейся вовнутрь.
– Ключи, что ли, забыл? – проворчала мама, отступая в глубину прихожей.
Боже, какая она молодая! Это казалось чем-то неприличным. Волосы ещё темные, она их даже не красит, ни намека на седину. Очков нет, спина прямая…
– Н… Не знаю, – дрогнувшим голосом сказал я и робко шагнул через порог. Захлопнул за собой дверь. А потом сделал то, что делал уже много лет подряд, переступая этот порог: обнял маму и поцеловал её в щеку.