Заложница олигарха - стр. 51
Теперь картина обрела ясность, словно пыль с нее стерли. Никто со мной не церемонился с момента похищения на вокзале. Как приехала в особняк, так сразу дыба. Потом лед и ремень. Меня изначально не собирались оставлять в живых, а потому не жалели. Что же случилось тогда? Почему Гена сидел здесь и бубнил, как было бы классно наладить отношения?
– Ты спасти меня захотел? Уговорить каким-то чудом шефа отказаться от мести и не убивать пленницу? Он влюбиться в меня должен? Пожалеть? На это ты намекал фразой: «Потом все изменится?»
Как в сказке. Чудовище полюбит красавицу, чары злой колдуньи падут, и он снова станет прекрасным принцем? Господи, какой бред! Он в голове не укладывался, его даже обдумать не получалось. Я вообще не представляла, как к такому безумному выводу прийти можно? Человек, способный на похищение и убийство, вдруг полюбит пленницу, простит злейшего врага, и все станут счастливы.
– Ничего не выйдет, – заявила я молчаливому охраннику. – Это невозможно. Барон с таким удовольствием меня бил, а теперь влюбиться должен? Гена, я не идиотка, чтобы в подобное верить.
Дурдом! Подлинный! Палата номер шесть и её пациенты. Охранник – даже больший псих, чем хозяин дома. В полном отрыве от реальности живет. Я уже не замечала, что голос набирает обороты. Смотрела на Гену и почти кричала.
– Тебе-то это зачем? Санчо Панса при Дон Кихоте. Ах, шеф такой благородный и хороший, его просто довели злые люди. Вынудили похитить невинного человека, пытать, а потом убить. Самому разве не противно оправдания сочинять для мерзавца и морального урода?
Гена с резким вдохом замахнулся, но тяжелый кулак не долетел до моего лица. У меня чуть сердце не разорвалось. Я отпрянула назад и сжалась в комок, выставив вперед руки. Фантомный звон уже стоял в ушах, и голова раскалывалась от боли. Не случилось ничего. Охранник медленно разжал кулак и положил открытую ладонь на колени.
– Ничего ты не поняла. Не идиотка, но умом не блещешь. Санчо Панса? Может быть. Про Дульсинею тоже знаешь? Ешь завтрак, позже приду.
Просто встал и вышел, оставив меня с подносом, истерикой и тяжелыми мыслями.
Конец ознакомительного фрагмента.