Заложница дракона. Огнём и ветром - стр. 14
Кьяран, внимательно выслушав его, напряжённо молчал. Только желваки ходили, выдавая усиленную работу мысли своего хозяина. Он не спешил с ответом, хотя краем глаза видел, как Гриз вновь пытается перетянуть внимание на себя. Но боялся праведного гнева брата, совсем недавно испытав его на себе. Он потёр шею, которую теперь украшали кровоподтёки, и молчал, хотя было заметно, что ему даётся это с великим трудом.
Но тут и князь устал ждать, пытаясь поскорее определить свою судьбу.
- Что скажешь, дракон? Ты можешь убить меня и выжечь Алмирию дотла за неуплату долга, и всё же я надеюсь на твой твёрдый и справедливый разум, о котором здесь не слышал разве что только глухой. Но тогда ты лишишься всех денег, что я мог бы заплатить тебе позже. Живым я могу быть вам гораздо полезнее, чем мёртвым. А в залог проси всё, что хочешь. Если ты доверишься мне, то и я не могу не поверить тебе.
Кьяран медленно кивнул, показав, что понял его. Но князь не надеялся, что всё пройдёт крайне гладко. Но следующий вопрос буквально выбил почву из-под его ног, ведь такого Грегор точно не ожидал.
- Я слышал, у тебя есть дочь?..
8. Глава 7
Тишина, в который раз за этот вечер пронзившая трапезный зал, была разрушена громовым раскатом. Вспышка, ярко озарив ставшее полутёмным помещение, резко погасла. И Грегор понял, что его утреннее предчувствие начинает сбываться. Велемира. Нет. Только не она…
- Молчишь? – кажется, в голосе предводителя драконов послышалась даже насмешка. – Получается, не со всем ты готов расстаться, да, Грегор?
Его взгляд, пронзительный и холодный, как вершины гор, до которых людям не суждено было добраться, только драконам, буквально пригвоздил к месту князя Алмирии. Тот, едва справляясь с собственными чувствами, не был готов к ответу, а потому продолжал молчать, чувствуя, как обстановка накаляется ещё больше. Нет, драконы слишком хитры и безжалостны, чтобы с ними можно было вот так торговаться. Не лучше ли было пойти на хитрость и попытаться выиграть ещё хоть немного времени?
Кьяран откинулся на спину кресла, сцепив руки в замок. Было в нём и величество, и воля, и то, что люди называют стержнем – прямым, твёрдым, несгибаемым.
- Значит, так, - заговорил он вновь. – Ты отпустишь с нами свою дочь – всего лишь на год. На год и ни днём больше, обязуясь тем самым за это время пополнить казну нашего правителя на ту сумму, что ты задолжал ему. От себя могу пообещать, что ни один волос не упадёт с головы княжны, она будет находиться под моей личной защитой – ровно год и ни днём более. Ну как, по рукам?