Закон синархии. Учение о двойственной иерархии монад и множеств - стр. 19
Иначе говоря, монады по своей внутренней природе принадлежат области духа, миру идеальному, но в то же время нисходят в мир и облекаются феноменальными покровами. Это мировоззрение получило полное выражение у Лейбница. Он рассматривает каждую монаду как целостный маленький мир, аспект микрокосма: «Каждая субстанция (монада) выражает всю вселенную, но одна отчетливее, чем другая, вообще каждая относительно и в зависимости от ее особенной точки зрения» [50].
В то же время каждая монада совершенно изолирована и непроницаема для других подобных. Согласно образному выражению Лейбница, «Монады не имеют окошек, через которые что-нибудь могло бы войти или выйти» [51]. Вообще, как резюмирует учение Лейбница о жизни монад Куно Фишер, «Каждая монада действует совершенно самостоятельно без всякого воздействия со стороны остальных» [52]. Последнее непосредственно вытекает из основного определения Лейбницем принципа индивидуальности: «Principium individuationis idem est quod absolutae specificationis, que res ita sit determinate ut ab aliis omnibus distingui» [53].
В сущности говоря, идеи Лейбница о монаде наиболее кратко и точно сводятся к следующей мысли Бена [54]: «Единая субстанция с двоякого рода проявлениями, как бы с двумя сторонами, одной физической, другой духовной – двуликое единство, – по-видимому, является ключом проблемы» [55].
Такое представление о монаде неизмеримо более приемлемо, чем кантовское, но в то же время нетрудно уяснить, что лейбницевский спиритуализм находится в резком противоречии с двумя взаимно сопряженными основными доктринами истинного спиритуализма. Во-первых, лейбницевская монадология вносит идеи множественности в природу духа, т. е. идет вразрез с доктриной об органической целостности мира. Во-вторых, она также находится в полном противоречии с учением об интеллигибельном мире, основная идея которого определяет его нераздельность через гармоническое сопряжение частей и абсолютную неподвижность, как следствие его совершенства. Поэтому противоречие между Кантом и Лейбницем вовсе не так глубоко, как это принято думать. Оба они основополагают идею множественности и неделимость индивидуумов, если же Лейбниц определенно утверждает духовно-физическую природу монад, то и у Канта, как это мы показали выше, подобное утверждение неустранимо и лишь неправомерно сокрыто.
Весьма интересно, что основная ошибка лейбницевской монадологии замечается уже у неоплатоников, хотя именно им же человечество обязано глубоким осознанием идеи интеллигибельного мира. Но мы не имеем права им, так же как и Лейбницу, ставить это в вину, ибо они не располагали теми знаниями, которые дает нам новейшая европейская наука. Иерархию монад нельзя правильно построить без параллельного построения иерархии множеств. Учение же о множествах было создано лишь за последние десятилетия. Обратимся теперь к эзотерическому учению о космических иерархиях.