Закон Ордена - стр. 12
Он уже давно не спал по ночам. На него не действовали зелья, настойки и воняющие мочой варева пещерных ведьм. Кестель понимал отчего, и знал, что так и будет, пока не завершится начатое. Ни одна магия, ни один наркотик не сумеют усыпить Кестеля дольше чем на минуту.
Алия глубоко вздохнула, повернулась к нему, протянула руку – тонкую, деликатную, никогда в жизни не державшую меча. Рядом с Кестелем лежала и улыбалась черноволосая Кладия.
Он вздрогнул. Это видение. Он просчитался, поддался наркотику и сну! Минуты – и сон разрастется, укрепится, войдет в разум, принесет забытье – и смерть. Алия умрет тоже.
Кестель вскочил. Алия лежала, как и прежде. Кестель с облегчением выдохнул. Этой ночью вовсе не следовало ложиться. Так или иначе, а лучше не искушать судьбу.
Он оделся и сел за стол, вынул из ножен меч и положил рядом.
Пусть приходят.
Время тянулось, а они все не приходили. Осталась лишь одна свеча, и среди теней разум, не желавший погрузиться в сон, цепенел, проваливался в полный кошмаров и воспоминаний морок, где сплеталось доброе и отвратительно злое. Кестель иногда не мог их различить.
Он думал о Кладии: о том, что пережили вместе, и о том, что хотели – но не смогли. Затем он вспомнил других своих женщин. Но с ними пришли кошмары о реках крови и криках умирающих. Кестель старался отогнать их, но все равно приходили мертвые и глядели на него, а он пытался думать о женщинах и не мог.
Он хотел сосредоточиться на мыслях о Кладии, но ведь рядом лежала Алия, и запах ее тела был немыслимо прекрасным. Кестель хотел вернуться на кровать, обнять Алию – но это было бы против правил.
Тянулась очередная долгая ночь, оставалось только сидеть за столом и ждать. Кестель был уверен лишь в одном: если наркотик и подействовал на какое-то время, то уже давно перестал.
Кестель протянул руку над горящей свечой. Пламя обвилось вокруг запястья, затрещало. Кестель стиснул зубы. Боль пришла как удар, завоняло горелой кожей. Захотелось отдернуть руку – но Кестель неимоверным усилием воли сдержал порыв и, по-прежнему стискивая зубы, наблюдал за тем, как пламя увечит кожу. Кестель убрал руку лишь тогда, когда убедился, что может пересилить боль.
Запястье выглядело скверно. Еще несколько месяцев назад он поспешил бы обработать рану. Но за последние несколько месяцев многое изменилось. Кестель перестал обращать внимание на мелочи. От раны не останется и следа еще до рассвета. Кестель ощущал в себе силу. Он был измученным, одиноким – но очень сильным.
Близ двух ночи дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула полоска света. Кестель поднял голову и посмотрел в лицо лысому мужчине. Тот был спокоен, равнодушен и сосредоточен – хотел исполнить привычную работу.