Закат Заратустры - стр. 26
– Теперь нет другого выхода. И я вижу, что поступаю правильно. Иначе будет еще хуже.
– Хуже некуда. Хотел бы я знать, чем он лучше меня. Может быть, он красивей или шире в плечах?
– Он не красивей, а в плечах действительно немного шире. Но дело совсем не в этом, он другой. Он тот, кто мне нужен.
– А я тебе не нужен?
– Нет.
– И давно ты это поняла?
– Я знала это всегда.
От переполнивших меня чувств я едва не задохнулся.
– Замечательные вещи открываются.
– Можно подумать, что ты об этом не знал.
– Не знал, – упрямо произнес я.
– Это твоя проблема, – одновременно холодно и отчужденно произнесла она.
Я ощутил отчетливое и очень сильное желание ее ударить. Это было немного странно: мне хотелось ударить человека, которого я любил больше всего на свете. Но это было именно так, хотя разбираться в причинах, породивших это намерение, мне было некогда.
– Сережа, у меня нет времени продолжать этот разговор. Вот-вот должен прийти человек, с которым у меня сегодня передача. Мне надо срочно в студию.
– А ты не боишься, что у тебя начнется с ним очередной роман. Все твои романы начинаются с твоего эфира.
– Нет, не боюсь, на этот раз – это женщина. Послушай, Сереженька, какой смысл выяснять отношения, если они завершились. Ты писатель, ты знаешь, что обо всем можно говорить до бесконечности. У каждого из нас очень много слов. Самое лучшее – это расстаться друзьями. И тогда мы будем с удовольствием вспоминать время, которое провели вместе.
– Ну, уж нет, друзьями мы не расстанемся. Если нам суждено расстаться, то мы расстанемся врагами. Уж это я тебе гарантирую. И если ты надеешься, что так все благостно и закончится, то ты глубоко ошибаешься. Именно сейчас все только и начинается.
Лена глубоко вздохнула и с сожалением посмотрела на меня, как смотрит учительница на способного, но нерадивого ученика.
– Как хочешь, я тебе все сказала. А теперь извини, мне надо бежать. Прошу тебя, не ищи меня больше.
Она встала и, не дожидаясь моей ответной реакции, быстро пошла к входу в радиостанцию. Я проводил удаляющуюся фигуру глазами; сперва я хотел броситься за ней, но последним, еще оставшимся у меня усилием воли, удержался от рывка. С моей стороны это было весьма благоразумно, потому что если бы я ее догнал, то скорее всего ударил бы. Я понимал, что бить женщину – гнусно, но уверенности, что эта мысль могла бы удержать мою руку, у меня не было никакой.
Лена, так ни разу не обернувшись, исчезла в гигантском чреве здания. Я знал, что она не вернется, но продолжал стоять на том же самом месте в тщетной надежде, что она появится снова, подойдет ко мне и скажет, что она ошиблась, что это было минутное помутнение рассудка и что она хочет быть только со мной.