Захолустье. Пока я здесь - стр. 15

Я не понимаю, что Юра мне сейчас говорит.

Во сне понимала, а теперь – нет. Просто набор слов, да ещё и язык чужой, секунду назад казалось понятным, сейчас – уже нет. И с каждой секундой смысл всё слабее, сон всё дальше.

Я просыпаюсь. Я в машине.

Осколки. Дым. Голова болит. И Юры нет. Кто такой Юра? Откуда он?

А папа снаружи. В папу вцепился какой-то мужик, он ударил папу, приложил его о свою машину, у папы кровь на лице… Папа врезался? Кто виноват? Не папа, не папа…

– Девочка, давай, руку мне давай… Девочка, ты в порядке?

Я хочу закрыть глаза. Меня Юра там ждёт… Не помню где. Не помню уже кто… Я сижу на асфальте… На бордюре. Утро. А почему-то темнеет.

– Как тебя зовут? Ты помнишь?

– Дым.

Я смогла. Я записала.

Иногда я боюсь смерти. Обычно в этот момент я делаю что-нибудь бесполезное.

Например, сижу в поликлинике под дверью окулиста с закапанными глазами. Мобильник у мамы, да и на экране всё размытое («Вика, береги глаза, Вика, ты мне обещала»). Глаза свободны, пальцы свободны… И мысли свободны, и в них всякая хтонь про то, кто я, зачем я, что я здесь забыла – в поликлинике и вообще в этом мире. И как страшно жить. И про ДТП. И про то, что мы все умрём.

Мы все про это знаем, но не сопротивляемся и тратим жизнь на всякую ерунду. Если я снова попаду в ДТП, какая разница, что у меня со зрением, с какими глазами я умру, со здоровыми или нет. Я вообще-то не хочу умирать – ни сейчас, ни завтра, ни когда-нибудь потом. Но я понимаю, что мне однажды придётся, и мне от этого очень страшно, и, если бы у меня был телефон, я бы спрятала в нём свой страх, спряталась бы в игрушке, в роликах про собак и котиков, статью бы прочитала про то, как по форме лица подобрать форму очков.

С мобильником мне не страшно. А так – страшно. Я сижу в коридоре, смотрю в потолок и плачу, а мама пугается. А я говорю, что это капли из глаз. Мама кивает, кивает. И я вдруг понимаю – она боится, что я увижу её страх за меня. Я опять говорю про капли. И мы обнимаемся. И мир уже не бессмысленный. Он абсолютно нелогичный, потому что объятья не отменят нашу будущую смерть. Но обниматься приятнее, чем плакать и страдать.

Я теперь часто обнимаюсь с мамой. И с Мелочью. И иногда с папой, если он приходит домой, когда я не сплю. Иногда мы что-то смотрим вместе, я кладу голову ему на плечо. И ничего не понимаю.

Смотреть фильмы – тоже бессмысленное занятие.

Мне бы хотелось так жить, чтобы делать только то, что я люблю. Чтобы оно приносило одновременно удовольствие и пользу. Понятия не имею, что это может быть. Не учёба точно.