Загадки Красного сфинкса - стр. 90
От взгляда Гиттона даже Купидон забеспокоился, заплясал на месте, выгибая шею и косясь на меня влажным, как новорожденный каштан, глазом. Я потрепал коня по лоснящейся шее и успокоил. На перчатке не осталось ни одной шерстинки – конюхи трудились не за страх, а за совесть.
Другая встреча стала куда более приятной – прямо на телеге с хлебом сидел мальчишка, въедаясь в громадный мягкий кус, еле удерживая его тонкими ручонками в слишком широких рукавах потертой коричневой курточки. Его золотистый хохолок трясся, когда он откусывал слишком много. Держа его за полу куртки, рядом шла маленькая горожанка – одна. Она плакала навзрыд, но все звуки перекрывал победный марш барабанщиков.
– А они не объедятся до смерти? – спросил я у Шарпантье. Он успокоил меня:
– Капуцины следят за этим. Войскам поручено убрать мертвых с улиц, предупреждать насилие и мародерство и поддерживать порядок в выдаче хлеба. Монсеньер приказал развернуть два полевых лазарета.
Город был пустынен, хотя почти все жители были на улицах, встречая Монсеньера и хлеб. Мертвые тоже были на улицах – лошади осторожно переступали через тела, словно высохшие после смерти. У горожан не было сил погребать своих мертвецов, когда наступил голод, и похоронной команде работы было хоть отбавляй.
Белые стены и бастионы, черная земля, где выщипана каждая травинка, черные одежды жителей, бледные их лица – от всего этого гугенотского, мрачного, исступленного фанатизма мне стало нехорошо, несмотря на барабаны, улыбки и крики, восхваляющие короля и кардинала.
Тут еще посыпался мелкий противный снежок, и я был рад, когда оказался под крышей – Монсеньер выбрал своей резиденцией особняк Гиттона – сложенный из того же белого тесаного камня, что и большинство зданий в Ла-Рошели.
Внутреннее убранство удручало крайней скудостью – голые беленые стены, черный зев камина, ни одного гобелена на стенах, ни одного ковра на полу. С другой стороны, хоть потайных дверей нет, сразу видно. Жюссак закончил осматривать спальню, не забыв проверить камин, и дал добро располагаться. С Симоном, Безансоном и двумя солдатами, прикомандированными Жюссаком, мы едва справились к ужину с вещами и посудой, снуя буквально под ногами у маршалов и полковников, прибывающих на военный совет. Поздравления и славословия лились рекой.
К въезду короля город надлежало привести в мирный и даже праздничный вид – нелегкое дело, однако главное действующее лицо – хлеб – в достаточном количестве присутствовал на авансцене, и все остальное казалось уже не таким страшным.
Совет закончился, я убирал со стола последние бутылки, мсье Арман диктовал секретарю распоряжения по поводу количества причетников для мессы в День всех Святых.