Загадки Красного сфинкса - стр. 88

– Можно. Возьми Купидона, – ответ мсье Армана вознес меня на вершину блаженства – караковый жеребец Купидон был украшением конюшни наряду с Зевсом, Аттилой и Идальго. Изящный, со смоляной шерстью, на которой пламенели рыжие подпалины у ноздрей, под мышками и в пахах, жеребчик был огненного, норовистого склада. Рошфор таких лошадей обожал, мсье Арман же предпочитал спокойных гигантов. – Вкуси и ты плоды победы.

Так что я не стал скромничать и нарядился в красный дублет.

Утро капитуляции мсье Арман встретил в красной шелковой сутане, красных ботфортах и, кроме того, пожелал надеть доспех.

– Быстрей. Позови Рошфора на помощь, – отрывисто бросил он, не отрываясь от изучения текста капитуляции, поданной ему секретарем, красноглазым от бессонной ночи.

Я передал Рошфору нагрудник, а сам взял заднюю часть кирасы и приложил к спине Монсеньера. Рошфор приладил нагрудник на место, ловко продев ремни в пряжки на спине и затянув с первой попытки, хотя мсье Арман ничуть не помогал, а даже мешал, ставя на весу росписи в бесконечных приказах.

– Гвардию Гиттона арестовать всех до единого. Никаких воинских соединений в городе, кроме армии его величества.

Я продел ремень со спины, Рошфор протянул вперед, плотно фиксируя обе половины кирасы на поясе. Кираса надета.

– Приказ на арест Гиттона.

Я взял правый наруч, откинув его на петлях наподобие раскрытой книги, и стал прилаживать к руке, лишив мсье Армана возможности писать. Пока я продевал шнуры, притачанные к рукаву сутаны, в отверстия наруча, Монсеньер попытался расписаться левой, но не преуспел.

– Приказ на выдачу хлебной порции всем горожанам.

Я затянул узел, сложил половины наруча и соединил штифтами на внутренней поверхности плеча – подмышкой и у локтя. Взял со стола нижний наруч и налокотник, но мсье Арман раздраженно махнул рукой – не надо! Я, собственно, на это не рассчитывал, но надеялся. Даже в сражении на дамбе, под огнем английского флота, Монсеньер ограничился кирасой и защитой плеча. А мне бы хотелось увидеть его в полном доспехе.

Рошфор завязывал узел, крепя левый верхний наруч:

– Только вы, ваше преосвященство, имеете на рукавах сутаны крепления для доспеха, – но Монсеньер возразил:

– Почему же, Ла Валетт тоже носит сутану с кирасой.

– Больше не носит, она ему мала, в боках жмет, – сказал я. Толстогубый жизнерадостный Ла Валетт к концу осады действительно раздобрел. Не то что его отец, старый герцог Д’Эпернон, – тот делался все суше и суше с годами, сохраняя тонкость черт, до сих пор напоминающую о его былой славе первого красавца и архиминьона Генриха III.