Загадки Красного сфинкса - стр. 31
Когда я вернулся из отхожего места, Рошфор сидел на кровати, держась руками за голову.
– Скажи, о Ганимед, у нас осталось вино?
Я проверил бутылки – все были пусты.
– Нет, монсеньер, не осталось.
– Сухо, как в пекле! Я отдала бы душу дьяволу за глоток бургундского! – простонала миледи, открывая глаза и страдальчески морщась.
– На сей раз я спасу вашу душу, – раздался вкрадчивый голос Монсеньера. – Утреннее отсутствие горячительного свидетельствует о доверии между пьющими, не так ли?
– Да, Монсеньер! Вы не оставляете нас пастырским попечением, – миледи припала к руке его высокопреосвященства.
Монсеньер протянул Рошфору бутылку.
– Шамбертен, – с поклоном произнес граф, откупорил и разлил.
Мне все казалось каким-то нереальным, но я так утомился событиями предыдущих суток, что не мог даже удивляться.
– Собирай все, Люсьен, мы уезжаем через час. В карете выспишься, – и его высокопреосвященство шагнул в светлый проем, накидка взметнулась за его спиной, словно крылья орла, готового взлететь. Сравнение это, как оказалось, пришло в голову не только мне.
– Орел наш кардинал, – одобрительно сказал Рошфор.
– Выспрь быстро, как птиц царь, вспарил на Геликон… – подхватила миледи.
– Кому на Геликон, а кому и в Тартар…
– Аминь.
Обменявшись этими малопонятными словами, граф и миледи последовали за Монсеньером, на прощание Рошфор одобрительно кивнул мне, а миледи потрепала за ухо:
– Молодец, мальчик!
Я торопливо умылся и поспешил к монсеньеру.
– Умываться, завтракать, ваше высокопреосвященство?
– Ничего не надо, – монсеньер вскинул на меня глаза, горевшие сухим, неистовым блеском, – немедленно съешь яблоко.
– Да, Монсеньер! – от меня, видимо, разило как из бочки, так что я уже сам догадался переменить рубаху и куртку, когда закончил укладку багажа.
Одежду мне выдал мэтр Шико в первый же вечер моей службы: четыре пары полотняного нательного белья – рубахи и штаны, серую суконную куртку до середины бедра и серую бомбазиновую. А также шесть пар нитяных чулок – пять черных и парадную белую пару, короткие серые кюлоты и серую же широкополую шляпу.
У всех слуг Монсеньера была такая одежда, вкупе с серым шерстяным плащом это составляло роскошный гардероб для любого слуги, включая даже королевских.
Следующий день мы провели в пути, делая остановки только на время, потребное на смену лошадей. Наверное, весь Париж съежился в страхе, ожидая прибытия его высокопреосвященства. Всю дорогу он работал, не отрываясь от бумаг и лишь иногда прерываясь для разговора с тем или иным таинственным незнакомцем, которые забирались в карету вдали от оживленных мест, задерживались для тихих разговоров с кардиналом – то на пару минут, то на час – и так же незаметно нас покидали.