Загадки Красного сфинкса - стр. 17

Как будто дождавшись его появления, в очаге стрельнуло полено, и в свете от взметнувшихся искр я увидел его лицо – оно было жутким.

Когда-то давно мой брат Ансельм взял меня посмотреть на соколиную охоту в полях. На его руке сидел сокол, и когда брат снял с птицы кожаный колпачок, глаза сокола, слишком большие для его головки, вперились прямо в меня. Я обомлел: казалось, что существо, исполненное свирепости и жажды убийства, сейчас располосует мне лицо, клюв вырвет язык, а глаза так ни разу не моргнут, вглядываясь в свою жертву с неустанным рвением.

Сейчас то же чувство вернулось из-за глаз кардинала – огромных и пронизывающих. И мишенью для этих глаз был я.

Несколько секунд, показавшихся мне вечностью, он разглядывал меня, прожигая своими светлыми глазами на узком как у сокола лице с крупным носом и скорбно сжатым ртом.

Это было главным в его лице – жуть и скорбь. Насколько пугающим был его взгляд, становилось ясно, когда он чуть расслаблял мышцы лица, и веки приопускались. Тогда взгляд его мог быть расслабленным, ироническим, чаще всего – усталым. Но когда кардинал глядел во все глаза – его взгляд, лицо и все его существо выражало лишь волю, несгибаемую волю и решимость, которую не могло поколебать ничто. От сознания этого и возникал ужас.

Наконец он отвел глаза, и уголок его рта дернулся вверх – потом я узнал, что это выражало у Ришелье высокую степень одобрения.

– Итак, Люсьен, – произнес кардинал медленным и тягучим голосом.

– Да, ваше высокопреосвященство, – пробормотал я.

Он дал мне знак приблизиться, и я опустился перед ним на колено и приложился к перстню на узкой бледной руке.

– Ну что же, – произнес вельможа на сей раз светским тоном, – матушка, спасибо за моего нового камердинера.

– О, Арман! – береги себя, не простужайся! Люсьен, ты знаешь, как заваривать зверобой? Тебя ведь научила твоя матушка?

– Да, ваша милость, – пробормотал я, не в силах поверить, что кто-то зовет сие чудовище по имени.

– Нам пора, – кардинал приблизился к ее милости и поцеловал ее в лоб, в то время как она припала к его перстню, заливаясь слезами.

– Прощайте, матушка. Вперед, Люсьен! – мой новый господин стремительно вышел из кабинета.

Я еле успевал за его широким шагом, в полутьме несколько раз чуть не наступив ему на подол.

У парадного входа стояла карета, запряженная шестеркой вороных. На козлах сидели двое вооруженных мужчин, и двое же стояло на запятках.

– Внутрь, – бросил кардинал и залез в карету. Я поспешил за ним и неловко плюхнулся на сиденье.

Его высокопреосвященство уселся напротив, у двери. У окна я увидел еще одну фигуру – мужчина в фиолетовом усмехался, глядя на меня и топорща щегольские темные усики.