Забытое время - стр. 9

– Разумеется. Мистер Андерсон, это вовсе не смертный приговор.

Но он-то говорил не о жизни; он говорил о работе. Которая, если уж докапываться до сути, и есть его жизнь.

– Доктор Андерсон, – поправил он невролога. И постарался унять панику, глядя, как невролог по ту сторону стола суетится изящными руками, рассказывая ему о его заболевании.

Год после смерти жены все женщины, что попадались Андерсону, были Не Шейла – и дело с концом. Но сейчас он внезапно подмечал черты, какими обладают только живые женщины: как глаза невролога сочувственно увлажнились, как на вдохе и выдохе вверх-вниз ходят мягкие изгибы, еле различимые под белым халатом. Он видел, как ее черные волосы блестят от солнечного света, вдыхал антибактериальное мыло, перемешанное с чем-то легким, знакомым – цитрусовым запахом духов.

Внутри что-то зашевелилось, будто он пробуждался от долгой дремы. Сейчас? Серьезно? Что ж, никто не утверждал, будто разум устроен просто, да и тело тоже. А в сговоре они вполне способны на безобразия. Плодородная почва для исследовательской работы. Переживают ли сексуальное возбуждение пациенты перед лицом смерти или существенного ухудшения самочувствия? Надо отправить Кларку письмецо; Кларк проводит занятные исследования в области взаимодействия тела и разума. Назвать можно «Вопрос Эроса / Танатоса».

– Доктор Андерсон?

В кабинете раздавалось тиканье часов на столе, а еще дыхание, Андерсона и невролога.

– Доктор Андерсон. Вы понимаете, что я вам говорю?

Дыхание – слово вдыхает и выдыхает. Потеряв такое слово, потеряешь всё.

– Доктор…

– Понимаю ли я? Да, я понимаю – я не настолько болен. Пока что. Со всей очевидностью, я еще способен декодировать базовые синтаксические конструкции. – Голос ускользал из-под контроля, и Андерсон совладал с ним не без труда.

– Вам нехорошо?

Он пощупал себе пульс. Вроде нормально, но что-то не верится.

– Не одолжите стетоскоп?

– Что?

– Хочу проверить частоту сердцебиения. Выяснить, насколько мне хорошо. – Он улыбнулся – зачерпнул улыбку из своих тощающих ресурсов, и это не обошлось ему даром. – Прошу вас. Я сразу верну. – Он подмигнул. Да ну ее к черту. Все равно она с минуты на минуту вызовет психиатра. – Честно.

Невролог стащила стетоскоп с длинной шеи и протянула Андерсону. Глаза смятенные, настороженные. Неужто в этом калеке еще теплится искра жизни? Андерсон разглядел свое отражение в окне позади врача, еле видимое против ослепительного металла машин на стоянке: это впалое привидение – и есть его лицо? Собственная внешность его никогда особо не заботила – разве что временами помогала в работе с объектами, – но сейчас потеря красоты больно уколола. Волосы пока на месте, хотя кудри, которые так нравились женщинам, давным-давно утрачены.