Забытая ария бельканто - стр. 33

Виолетта перезвонила сразу. Расспрашивала, что за фотография. Тут уж Максим настоял, что разговаривать будет при встрече.

«Упрямая ослица. Поскорей бы вся эта эпопея с наследством закончилась, – Максим вдруг понял, что тяготится обрушившейся информацией. – В Англии все отлажено за столько лет. А тут… Бельские, Юдановы, убийства. Детективный роман какой-то. И я хорош: сдался мне этот флигель! Устроил ярость из-за утерянного гроша»12. – Он слабо улыбнулся, вспомнив, как лабал это произведение на ксилофоне со студенческим оркестром на отчётном концерте.

Садовник вернул в реальность, тряханув за плечо:

– Вы уж как-то наладьте разговор, а то, словно кошка с собакой. Пойми, вины-то нет на девчонке, что Алиса Витальевна ее приблизила.

Максим хотел возразить, но вспомнил о своем решении заключить временное перемирие с бабкиной ученицей.

– Вы про деда что знаете? – он пристально смотрел на садовника, пытаясь отгадать его мысли.

Тот невозмутимо резал сочную свиную отбивную.

– Алиса Витальевна в молодости в Италию ездила. Там и познакомилась с твоим дедом. Сначала все нормально, вроде, шло. А потом не заладилось у них что-то. Вот она и уехала обратно в Союз. А там уж мать твоя родилась. Ох, и намучилась с ней Алиса! Одним словом, сорванец. – Иван Семенович неожиданно улыбнулся и добавил, слегка наклонившись вперед: – Девчонки обычно в куклы играют, а Софья – в войну с пацанами. И в школе Алиса Витальевна из директорского кабинета не вылезала: ни дня не проходило, чтоб мать твоя не натворила что-нибудь. А по деревьям как лазила… Сосед все время грозился, что пристрелит за яблоки.

– Что же ей, своих яблок мало? – Максим задумчиво взял из вазы крупное гладкое яблоко и поднес к носу. Зажмурился и принюхался – будто и впрямь запахло антоновкой. – У бабушки всегда урожай хороший. Был.

Садовник усмехнулся:

– Свои – это не то. Софья бедовая росла. Ей приключения по душе. Вся в отца.

– А что за браслет в показаниях?

– Браслет… – садовник отодвинул пустую тарелку. – Филипп Алисе на помолвку подарил. Сам сделал. Насколько я в украшениях ни бум-бум, а на это смотришь, и баб понимать начинаешь. – Он помолчал и добавил едва слышно: – За такую красоту и убить можно. Наверное. – Тряхнул головой, словно смахивая навязчивые мысли и встал. – Давай по одной. За деда твоего.

– Не буду! – Максим упрямо сдвинул брови и до боли сжал вилку. – Он нас бросил, а я пить за него?!

Садовник вздохнул:

– Молод ты еще старших судить. Думаешь, не понимаю, каково, когда только черное и белое видишь кругом?

– Может, дед и