Забракованные - стр. 61
Дверь за спиной с силой хлопнула, выпустив на улицу волну жутко пахнущего теплого воздуха. Рэймер обернулся: друг стоял в проходе, держась за ручку и явно намереваясь снова бежать обратно. Его лицо было настолько бледным, что в темноте казалось белым пятном.
— Рэйм, ты же можешь остановить кровь?
Он мог. При неглубоких ранах. Ненадолго, до прибытия специалиста. А сколько ждать целителя тут?
Все эти мысли пронеслись у него в голове. В слух же Монтегрейн ответил только:
— Попробую. — И последовал за Конрадом обратно в удушающее тепло домика.
А в следующее мгновение по ушам резанул детский крик.
***
Да, он мог останавливать кровь. Но не тогда, когда та покидает тело нескончаемым потоком. Это дело целителя, а не боевого мага.
Повитуха унесла младенца за перегородку. Оттуда все еще доносился детский плач, но уже не такой громкий и частый, как в первые минуты, когда казалось, что от него можно оглохнуть.
А роженица не кричала. Когда Монтегрейн вошел, она еще была в сознании, но слишком быстро теряла силы и теперь лежала на перепачканных кровью простынях бледная как смерть, что смотрелось особенно жутко в сочетании с разметавшимися по подушке иссиня-черными волосами.
— Ну?! — навис над ним Конрад, испепеляя взглядом.
— Не могу.
Рэймер в последний раз попытался правильно направить силу, держа ладони над тазом женщины, но магия откликнулась слишком слабо. Царапины — да, ссадины — да, мелкие порезы — да. Жуткое кровотечение после родов — нет, нет и нет!
Плащ давно валялся в углу. Несмотря на то что разделся, Монтегрейн взмок, будто его облили водой. Руки, распростертые над несчастной, дрожали. Магический резерв тратился, вызывая слабость и дурноту, но неприспособленная к исцелению магия все равно не могла сотворить чудо.
— Не могу, — повторил он со злым бессилием и рывком поднялся на ноги.
Подхватил плащ и вышел.
***
Забыв о запахе навоза и грязи вокруг, он сидел прямо на ступенях крыльца в распахнутом плаще, на сей раз совершенно не чувствуя холода.
Монтегрейн никогда не любил Алиссию, более того, долгое время считал ее источником всех бед Конрада. Мечтал, чтобы она оказалась где-нибудь подальше и перестала наконец морочить другу голову.
Но он никогда не желал ей смерти.
Бледное лицо с темно-фиолетовыми кругами под глазами так и стояло перед его внутренним взором и, как Рэймер подозревал, обещало еще долго преследовать его в кошмарах. Бурая кровь, застиранные простыни, потекшие свечи — вспышки-воспоминания, вызывающие одно желание: напиться.
За спиной скрипнула дверь.
Конрад вышел на крыльцо, но так и остался стоять на месте; молчал.