Заблуждение велосипеда - стр. 32
Подумайте, а?
Кстати, с достойными подражания образцовыми девочками Олей и Таней, несмотря на их выдающиеся достижения в области питья молока и убирания квартиры, дальше было как-то «не очень». Они сделались кем-то вроде валютных проституток, но каких-то незадачливых, средней руки (вместо «руки» можно подставить соответствующее профессии слово). Выходили замуж за иностранцев, разводились с ними, выходили за других… Проходили по делу об убийстве «кооператора».
Тетя Света выбросилась из окна.
После смерти папы я несколько раз слышала, как мама со значением говорила своим друзьям и подругам, выразительно показывая на меня большими серо-зелеными глазами:
– Если бы не это существо, то жизнь моя уже закончилась бы…
Или что-то в этом роде.
– Я живу только ради тебя, ясно тебе?! А ты (опоздала на пятнадцать минут, не так поздоровалась с тетей Мусей, опять купила ряженку вместо кефира – возможны варианты)!.. – кричала она мне.
И я все никак не могла понять – если она живет ради меня, то почему не может остаться вечером дома, если я одна и мне страшно?
Взрослые – их не поймешь.
«Если бы не это существо…»
Ребенок «типа девочка», меньшая, «существо, потрясенное существованием» (термин французского писателя Жана-Люка Лагарса. Обожаю его!).
Давайте тягаться тяготами! Устраивайтесь поудобнее. Кофе, пива, виски, оранжаду? Давайте меряться, чье детство ужаснее! Мама – такая затурканная-затурканная, дедушка несколько приглуповат, у бабушки сложный характер, отчим вообще – «я молчу».
А мне хорошо, все бабушки и дедушки заблаговременно умерли до моего рождения, лафа! И никаких отчимов.
«Замуж ты не выйдешь больше никогда, потому что не сможешь смириться с тем, что кто-то чужой будет ходить в твой чистый сортир», – сказал однажды маме брат.
И она хохотала и хвалила брата, восхищалась его остроумием.
Нет, правда, хорошо подмечено, про очень многих женщин (и мужчин) можно так сказать.
Каретный. Вечер. Ребенок и папа одни в комнате с колокольчиками.
Папа звонит по телефону.
– Тонька? Здорово, это Витька. Чего давно не заходишь?
Там ему что-то говорят, и он быстро прощается.
– Яшка, здорово, собаковод! Приходи, а?
Какое смешное слово «собаковод»! Ребенок хохочет.
Там опять что-то говорят.
Папа набирает дальше. Говорит веселым голосом, шутит. А ребенок видит, как угасает, все мрачнее и темнее становится его лицо.
Друзья перестали ходить в наш дом, когда папа заболел. Маме признавались, что им тяжело видеть своего искрометного друга таким стариком, разбитым инсультами.
А раньше, говорила мама («тебя еще на свете не было»), столько народу приходило, что некуда бывало посадить, и у соседей одалживали стулья и посуду, а люди все шли и шли, по вечерам актеры после спектаклей.