За рекой Гозан - стр. 5
– Коз кормить не будут, дураков нет… если заварить, получится не отвар, а отрава… зачем бехдинам яд, за храфстрами[12] никто с ядом не бегает. Но тогда почему собрали?
Вытерев руки холстиной, он медленно вернулся в дом, тяжело вздыхая и качая головой.
Старик предчувствовал недоброе.
1
– Хозяин! Пора, вставай…
Голос слуги донесся до Куджулы откуда-то с высоты – как будто с неба, – ворвавшись в сновидение и нарушив его плавную, осмысленную, хотя и странную самостоятельную жизнь, отличную от реальности. Он то ли скакал на коне, то ли сам был конем, мчавшимся по весенней степи. Ветер свистел в ушах, под ногами разливалось зеленое море, а рядом бежала поджарая гнедая кобыла, косила янтарным глазом…
Проснуться удалось только после того, как кангюец осторожно тронул его за плечо и слегка потряс. Куджула дернулся, потом порывисто приподнялся на локте, с трудом разлепив глаза.
– Хозяин, отец ходит по двору, тебя спрашивает. Это моя вина, надо было раньше разбудить. Прости, хозяин.
Куджула сел на волчьей шкуре. Слуга молча стоял рядом, почтительно склонив голову. Кангюец был невысокого роста, сухощав и горбонос, с широкими скулами степняка из Семиречья[15]. Узкие щелочки глаз казались трещинами на загорелом обветренном лице. Длинные волосы свисали на плечи черными космами. Виски он давно не выбривал, как делали воины его племени, зато оставил тонкую бородку и висячие усы. Из-за спины высовывались рукояти пары мечей.
– Ладно, Октар, не вини себя, я быстро соберусь, ты знаешь.
Пружинисто вскочив, Куджула плеснул на лицо воды из стоявшего в углу глиняного хума, чтобы прогнать остатки сна. Он уже несколько ночей спал в сарае, не раздеваясь, приучал себя к походной жизни. В дороге придется спать именно так – в одежде, на шкуре под войлочным бурнусом. Хорошо, сейчас весна, а зимой спал бы, вырыв яму в снегу или прижавшись к теплому боку коня.
Подхватил снаряжение: акинак[16], натянутый скифский лук и деревянный горит[17] с запасным луком без тетивы. Отец приучил его с детства – оружие воин должен всегда держать у изголовья, даже если находится в безопасном месте. Все остальное повезут обозные лошади.
Выйдя во двор, он поежился от прохлады. Воздух был чистым и прозрачным, с едва ощутимым ароматом абрикосового и миндального цвета. Не оборачиваясь – потому что знал, что кангюец всегда рядом, – проронил:
– Оседлай тарпана, он иноходец – в самый раз для долгого пути, только проверь копыта, если что, отведи к кузнецу. Гнедая пойдет подъездком.