За пять минут до - стр. 10
Словом, у меня было нормальное, счастливое детство, которое не смог испортить даже переизбыток точных наук.
За два года армии семья смирилась, что звезда Обрезкова не засияет на небосклоне отечественной физики. Но я не стал окончательно разочаровывать родителей, их убежденность в необходимости высшего образования оставалась непоколебимой. Я еще раз лязгнул зубами о гранит науки, только выбрал меньшее зло – факультет журналистики. И, к собственному удивлению, его окончил. Потом работал – по специальности и не только.
Что еще о себе рассказать… Да, написал три историко-приключенческих романа. «Коса и сабля» – о временах опричнины, «Голоса деревянных богов» – о набегах викингов на славянские земли и «Утро фараона» – понятно, о каких временах. Все три книги опубликовало небольшое издательство, из тех, которые расплодились в середине 90-х и незаметно растворились в двухтысячных. Тиражи были маленькие, громкой славы книги не принесли, зато могу именовать себя не только журналистом, но и писателем. Звучит гордо. Теперь, когда возраст приблизился к сороковнику, хочется иногда позвенеть заслугами.
Вот такая простая биография. Если вкратце и не обо всем…
Сильно вдаваться в прошлое я не стал, но великого тезку не скрыл от попутчиков. Заодно сообщил, что друзья обычно не заморачиваются рычащим именем Альберт, а называют меня короче – Алик. Враги зовут по-другому, чаще всего «Верная смерть».
В зеркале заднего вида я заметил, как Ева опять слегка улыбнулась, обозначив симпатичные ямочки на щеках.
– Очень литературно, – одобрил с переднего сиденья Толик. – Это из какого рассказа?
– В смысле?
– Ведь вы же писатель, да? Это цитата?
– Цитата, да. Из рассказа, – сознался я. – Не из моего.
Толик удовлетворенно кивнул.
Тоже интересный типаж. Не так бросается в глаза, как веселый Жора, но в его невозмутимости проглядывает явный фатализм ветерана, привыкшего не заглядывать вперед дальше очередной атаки. Он, похоже, в отличие от Багра, свою пайку жевал в казарме, а не в бараке.
Машина тем временем выбралась из Москвы. Я смотрел, как за окнами машины мелькают поля, перелески, дома и домики. Быстро мелькали. Ева и в более цивилизованных местах не слишком придерживалась ограничений скорости, а на трассе с небольшим движением вообще разошлась, летела за сто пятьдесят.
Водила она совсем по-мужски – мгновенно набирала скорость, резко притормаживала и обгоняла без колебаний. Пару-тройку раз мы проскочили мимо гаишников. Те явно обращали внимание на резвый джип, но, присмотревшись, волшебными полосатыми палочками не размахивали.