За пропастью во ржи - стр. 5
Новая должность Соломона потребовала переезда в Нью-Йорк. Там семья поселилась в комфортабельной квартире по адресу: 113-я Западная улица, 500, неподалеку от Колумбийского университета и собора Святого Иоанна Богослова. Теперь наряду с сыром Соломон торговал еще и ветчиной – самым что ни на есть некошерным продуктом. Но зато ему удалось поддержать традицию, по которой каждое следующее поколение Сэлинджеров преуспевало больше, чем предыдущее. Соломон этим необычайно гордился, однако бизнес отнимал все его силы без остатка – в 1917 году, в свои 30 лет, Соломон Сэлинджер был уже «абсолютно седой»[9].
1920-е годы были в Америке эпохой невиданного прежде процветания. Ярче всего оно проявилось в Нью-Йорке – город стал экономической, культурной и интеллектуальной столицей Соединенных Штатов, а то и всего мира. Посредством радио он разносил свои ценности по всему континенту, миллионам американцев они скармливались с газетных страниц. В Нью-Йорке вершились судьбы мировой экономики, украшавшая его улицы реклама определяла вкусы и потребности целого поколения. В столь благодатном окружении дела у Сэлинджеров шли все лучше и лучше.
С 1919 по 1928 год Соломон и Мириам трижды переезжали, каждый раз – в еще более престижный район Манхэттена. Когда родился Сонни, они жили в Северном Гарлеме, на Бродвее, 3681. В 1919 году Сэлинджеры вернулись на улицу, где располагалась их первая нью-йоркская квартира – поселились по адресу: 113-я Западная, 511. В 1928-м семья сняла квартиру по соседству с Центральным парком на 82-й Западной улице, 215. В квартире имелось помещение для прислуги, и вскоре после переезда Мириам с Соломоном наняли служанку, англичанку по имени Дженни Бернетт. Ранние годы Сонни провел в условиях постоянно растущего комфорта, баловнем семьи, успешно продвигавшейся вверх по социальной лестнице.
В 1920-х годах чем выше положение в обществе занимал человек, тем больше внимания окружающие обращали на его религиозную и национальную принадлежность. Это было особенно заметно в Нью-Йорке, где залогом респектабельности служили хорошее происхождение и протестантское вероисповедание. По мере того как Сэлинджеры повышали свой социальный статус и перемещались во все более фешенебельные районы, вокруг них мало-помалу сгущалась неуютная атмосфера нетерпимости.
Соломон с Мириам в ответ воспитывали в Сонни и Дорис спокойное отношение к религиозным и национальным традициям. Они никогда не понуждали детей ходить в церковь или в синагогу, в семье отмечались как Рождество, так и Пейсах. Позже Сэлинджер наградил большинство своих героев похожим отношением к религии и национальности: ни Глассов, ни Танненбаумов нимало не смущает их полухристианское-полуеврейское происхождение, а Холден Колфилд мимоходом упоминает, что его отец «раньше… был католиком, а потом… бросил это дело».