За пропастью во ржи - стр. 7
Герберт Кауфман, ближайший друг юности Сэлинджера, рассказывает о стычке между Соломоном и Джеромом, случившейся на семейном ужине у Сэлинджеров. По его словам, «Сол решительно не хотел, чтобы его сын становился писателем», но при этом Кауфман считает, что и Джером частенько бывал несправедлив к отцу.
Видимо, именно по настоянию Соломона Джером каждый год проводил часть лета в детском лагере «Кэмп-Вигвам» в лесах штата Мэн. Но если он надеялся, что лагерная жизнь научит мальчика послушанию, то надежды его были напрасны. В лагере, основанном в 1910 году, в равной мере поощрялось и физическое и творческое развитие детей. Джером чувствовал себя в «Кэмп-Вигваме» как рыба в воде. Судя по лагерным «Ежегодникам», он делал успехи в спорте, активно участвовал в других мероприятиях, но больше всего его увлекал театральный кружок. В 1930 году одиннадцатилетний Джером (в лагере его называли и Сонни, и Джеромом) сыграл в нескольких постановках, в двух исполнил главную роль и удостоился звания «Любимый актер лагеря»[10]. Отмеченное таким образом увлечение театром осталось с ним на долгие годы. Что до физического развития, то Джером заметно выделялся на фоне сверстников. На групповой фотографии 1930 года он выше всех и изображает эдакого Тарзана в живописно порванной на груди рубахе.
Сэлинджеру нравилось в «Кэмп-Вигваме», о проведенном там времени он навсегда сохранил счастливые воспоминания. Впоследствии они подвигли его на то, чтобы укрыться от людей в похожих местах, а до того – одного за другим посылать в летние лагеря своих героев[11].
В 1930 году Америка задыхалась в тисках Великой депрессии. Славные времена, когда деньги в Нью-Йорке буквально валялись под ногами, закончились. На смену расцвету коммерции и оптимизму пришли хлебные очереди и безысходность. Если и раньше-то восхождение Соломона с Мириам к верхам общества казалось чем-то удивительным, то теперь оно и вовсе поражало. Вопреки нищете, в которую погрузился город, Сэлинджеры продолжали богатеть и повышать свой социальный статус. В 1932 году они последний раз в жизни переехали: переселились на другую сторону Центрального парка в фешенебельнейший Верхний Ист-Сайд. Там они обосновались в районе Карнеги-Хилл, в роскошной квартире по Парк-авеню, 1133, на углу 91-й улицы. В городе, где районы разительно отличаются один от другого, а местожительство служит важным фактором самооценки, последний адрес Сэлинджеров воплощал собой благосостояние и успех. Из окон их квартиры был виден Центральный парк, до зоопарка и музея Метрополитен им было теперь рукой подать. Сэлинджеры так гордились своим новым местом обитания, что даже заказали почтовую бумагу, на которой фамилия указана не была, зато значился адрес по Парк-авеню.