За пределы атмосферы - стр. 30
– Дежурный врач Конышев слушает.
– Гусятино говорит, фельдшер Опарина. У меня двадцать семь человек с одинаковыми жалобами, обязана сообщать как про эпидемию.
– В район звонили уже? Не отравление, не водка паленая?
– А фиг знает, Валерий Фёдыч! Наверно, не пищевое, они жалуются, что кожу колет, мышцы, – дак может, выброс какой, экология? У вас выбросов не было?
– Не было! – ответил он, сдержанно свирепея. Развелось радиофобов! И хемофобы не отстают. Уж медики-то должны бы оставаться в поле здравого смысла. А поди ж ты!
– Принимаю меры! – ответил Конышев на том конце и брякнул трубку.
Значит, и самой надо меры принимать. Звонить в Безносово. Опять зацыкал диск. «Двадцать семь человек заболели одинаково», – повторяла Алевтина Прокофьевна. Как еще образуется – до этого было пока далеко, но позвонить, сказать – обязательно. Что-то одно изо всего того многого, что надо – сделано. Уже что-то.
Глава 4. Русский бунт и русский террор
Парикмахерская работала. И мало того. Только две девицы отирались в предбанничке-тамбуре – назвать его приемной или вестибюлем язык не повернулся бы у самого смелого новатора сферы услуг. Одна, остролицая худышка, сидела на единственном колченогом стуле и листала засаленный глянцевый журнал. Другая висела перед нею облаком – обширная светлая куртка-пуховик и болтающиеся золотистые волосы до пояса усугубляли это впечатление. Разглядывала рекламный плакат – даму с диковинной прической. Да слышался лязг ножниц изнутри.
– Кто последний? – спросила Марина.
– Мы-ы, – протянула облачная дева теплым, обтекающим голоском.
– Я, – бросила остролицая. У нее голос был низкий и резкий. И обе захихикали.
– Вы стричься?
– Ага, – ответила остролицая. А облачная добавила:
– А я кончики покра-асить…
Из-за двери послышался звук мотора. Либо машинка, либо фен.
– Я за вами, – сказала Марина.
– Сколько с меня, Наташ? – донеслось из-за двери.
– Пятьдесят, – ответил хорошо знакомый Марине женский голос. – Ну чего, счастливый небось? Заезжаешь-то до праздника или после?
– Чтоб там Новый год отметить. – Дверь отворилась, и в облаке теплого парфюмерного пара вывалился клиент. Аккуратно подстриженный под бобрик, синие щеки. Дева-облако тотчас проскользнула внутрь, на ходу скидывая куртку. Остролицая вздохнула:
– Добился. Выбил. Буквально.
– Как – выбил? – не поняла Марина. Делать было нечего, кроме как слушать сплетни, а в очередях можно было услышать много интересного.
– Это ж Лёва из Могилёва.
– Правда, из Могилёва? – И Марина засмеялась.
– А фиг знает, – пожала плечами худышка, – зовут Лёва, Лев Исаич, приехал откуда-то оттуда, вот и говорят: Лёва из Могилёва. Пожарник он. Ему квартиру обещали-обещали, даже дали было… ну, ордер выписали, он его даже видал уже, а тут весь этот дефолт. Трах-тибидох – мэр ключей не отдает, придержал его квартиру для этого, Хасанки. Ну, который Хасанбаев, бистро с шавермой. Так пошли и набили морду. Мэру, его прислужничку из земотдела – Порадеев фамилия, все Пердяй говорят, – и Хасанке тоже…