За полчаса до Конца Света - стр. 4
Наконец город кончился и мы понеслись по не слишком хорошему асфальту. Как-то, еще во время Войны за Независимость, я впервые услышал от Натана его фирменную фразу:
– Немного мужества надо, чтобы сражаться за туманную мечту. Поживи-ка ты лучше в этой стране подольше, да так, чтобы начали раздражать плохие дороги и необязательные люди. Вот если и тогда ты возьмешь винтовку, чтобы ее защищать, то это воистину твоя страна.
Мне помнится, он говорил это чуть ли не каждому новобранцу перед его первым боем, вот только не припоминаю, чтобы это кого-либо разубедило. Люди в массе своей оптимисты и народ был уверен, что Натан так шутит. Да я и сам так думал. Теперь же, через много лет, когда мой "Рено" подпрыгивает на плохо заделанных выбоинах, я вспоминаю его слова и улыбаюсь. Нет слов, французские машины со своими могучими рессорами особенно хороши на наших дорогах. Сюда бы "Победу", которую я правда видел лишь на выставке в Париже.
Склоны Кармели слева приблизились вплотную к шоссе. Ночью здесь опасно сильно разгоняться из-за кабанов, которые шастают из заповедных дубрав слева на склоне в поля справа от дороги поживиться кибуцными корнеплодами. Своим характером израильские кабаны вовсе не похожи на свирепых европейских вепрей и отличаются миролюбивым нравом. Но их миролюбие мало успокаивает когда ты врезаешься на полном ходу в застывшую в ступоре пару центнеров жестких мускулов. Однако сейчас было уже достаточно светло чтобы не бояться хрюшек и все еще слишком рано для пробок. Поэтомы мы быстро домчались до Хадеры.
– Папа, меня тошнит! – немедленно заявила Шуля, когда мы начали пробираться через город.
Моя дочка – редкостная хитрюшка. Действительно, еще пару лет назад ее подташнивало в поездках и мы с Симой часто останавливались и ждали, пока ей станет лучше. Ждали мы, как правило, в придорожном кафе и дочка получала что-нибудь вкусненькое в качестве компенсации. Шуля подросла и ее больше не укачивает в машине, но "меня тошнит" осталось нашим семейным кличем, вместо "папа, я хочу…" Шуля не капризный ребенок, а я не слишком строгий отец. Поэтому я без возражений остановил машину около придорожного кафе. Такие заведения в Хадере мало похожи на своих тель-авивских собратьев и представляют из себя всего лишь рубероидный навес на перекошенных столбах со стенами из пластиковых панелей, плохо защищающих от ветра. Но мы с дочкой не привередливы и не снобы. Шуля получила стакан "Темпо-Колы" из крана на стойке и шоколадку "Сладкие Негритята", особо популярную среду детворы в последнее время. Вообще-то ей полагался горячий шоколад, но девица выросла такой же морозоустойчивой как и я и не собиралась мерзнуть в мягкое февральское утро. Себе я налил было стакан примитивного черного кофе, называемого в народе "грязью". Но тут выяснилось, что за загородкой у хозяина есть тщательно оберегаемая кофейная машина, делающая приличный "эспрессо". Этот напиток, если и уступал тому что мы с покойным Томером Хейфецем пили в римском дворце на "четырех фонтанах", то ненамного. А может быть я просто стал менее требовательным за полтора десятка лет жизни в этой стране?