За Перевалом – холод и мгла - стр. 19
Все началось в первый же день, когда Ника вошла в новый класс и замерла у магнитной доски. Класс пренебрежительно свистнул, разом, как один человек. Нефирмовая Вероника с потрепанным рюкзаком мейд-ин-чина, в скромном сером жакете и вязаной юбке ниже колен была здесь явно не к месту – нечесаная дворняжка на выставке модных гламурных собак. Кто-то шикнул: «От мышь недобитая!» Кто-то спросил: «Она что, из тюряги?» Кто-то внес рацпредложение: сразу добить, чтоб не мучилась. И по рядам понеслось: «Мышь», «Мышиная голова», «Слышал кликуху новенькой? Мышь!»
Чем она так зацепила Архаровца, Ника не поняла, но он стырил ее несчастный рюкзак и отправил в урну на улице, в окурки и чьи-то плевки, утверждая, что мусор нужно выкидывать. Нике пришлось рюкзак оттирать под довольный ржач всего класса, а Архаровец фоткал процесс и лыбился во всю харю. Через день все тетрадки Ники были исписаны разной похабщиной, матерными частушками, разрисованы картинками мужских гениталий.
Ника расплакалась от обиды, от нелепости происходящего; ее слезы заметила классная, взяла посмотреть тетрадь – и это был проигрыш. Капитуляция.
Классная без особых проблем вычислила вандалов, и был разговор у директора, которому скромник Володя Архипов поклялся, что больше не будет. Находчивый Гога Вантуз объяснил, растопырив пальцы, что это «типа флеш-моб», но если кто шуток не понимает и сразу стучит директору, тот не Мышь, а Крыса голимая, и ей слова больше не скажут. Директор остался доволен: Архаровец был генеральским сынком, мажором, как многие в школе.
Перемирие у директора обернулось всеобщим бойкотом. «Чтобы знала! – вещал Архаровец. – Чтоб понимала, Крыса чумная, что реальные чики своих не сдают!»
Ника шла на уроки, будто на казнь. Отличница, дочь ученого, не последнего человека в мире, ничего она не могла доказать отмороженным дуболомам, взявшим ее в оборот. Никогда раньше Нику не доставали с такой беспощадной точностью, навесив ярлык вечной жертвы и «крысы недрессированной».
Возможно, фирмовые шмотки исправили бы положение, но Ника, воспитанная в Старогорске, среди людей, увлеченных наукой, никак не могла понять, как модный прикид повысит скиллы и чем помогут лейблы на тряпках. Каждую ночь она плакала, зашивая одежду тайком от мамы, отмывая рюкзак и чехол р-фона, переписывая сочинения, чтобы вырвать листы с тайным творчеством ненавистного Вовки Архипова. А тот продолжал изгаляться: он рисовал ужасные комиксы, в которых забитая Ника тащила его в кровать, и совсем уж мерзкие вещи, от которых Нику тошнило. Она словно окуклилась от стыда за беспомощность, за покорность, за готовность плыть по течению, лишь бы ее не трогали. То ли дело Великий Альтар! «Мародеры» шли по локациям, побеждали, проходили сложнейшие квесты, и все ближе горел сто двадцатый дан – легендарный инст с Перевалом, за которым никто еще не бывал…