За горизонтом событий - стр. 17
Утром он действительно проснулся без головной боли и почти без следов похмелья. В зарешеченное окно светило сентябрьское солнце, здесь, в Израиле, такое же яркое, как в любой из летних месяцев.
Кроме него в камере оказались ещё два человека. Какой-то арс[13] и молодой араб с ободранной мордой и правой рукой в гипсе. Невструев пожелал им доброго утра, оба неохотно ответили и больше не проронили ни слова. «Что ж, наверное, так даже лучше», – решил Невструев.
Им принесли по сэндвичу с тунцом и по баночке чего-то среднего между творогом и сметаной. Когда Невструев спросил по-английски, нельзя ли запить чаем или кофе, полицейский лишь пожал плечами и кивнул на стопку пластиковых стаканчиков:
– Рак маим.[14]
А арс заметил:
– What a princess![15] – и рассмеялся.
Александр пошёл набирать воду из-под крана.
После завтрака часа три ничего не происходило.
Невструев грезил будущей книгой на своей шконке, периодически впадая в забытьё. «Как это прекрасно быть писателем, даже начинающим, – посещала его мысль. – Я как настоящий философ, даже лишённый свободы, могу путешествовать хоть в космосе».
Наконец заключенных подвое соединили наручниками и повели на улицу к автозаку. Невструеву в пару достался травмированный араб.
Внутри кузова были малюсенькие ячейки с парными металлическими сиденьями. Узкое окошко под потолком показывало только верхушки деревьев и крыши домов. Понять, где едет автомобиль, было почти невозможно.
Видимо заскучав, араб решил поболтать.
– Ата́ оэ́в водька?[16] – задал он неожиданный вопрос.
Невструев лишь плечами пожал.
– Они́ оэв водька,[17] – араб расплылся в блаженной улыбке и смачно причмокнул. – Водька. Ммм.
– Зе, – Александр указал на его гипс. – Водька?
– Кен, – обрадованно закивал араб и начал, обильно жестикулируя, рассказывать о том, как выпил водьки, как упал и катился почему-то по улице. Невструев всего недопонял, но уточнять не стал.
Поняв, что разговор не клеится, араб потерял интерес к попутчику и стал отвратительным голосом напевать абсолютно немелодичную песню на арабском или, обладая таким же отвратительным слухом, как и голосом, безбожно перевирал её мотив. При этом ещё принялся в ритм хлопать себе по бедру здоровой, то есть пристёгнутой к Невструеву рукой.
– Маспи́к[18], – попросил Невструев.
Тот лишь улыбнулся и продолжил, как будто издеваясь.
– Маспик, ну! – потребовал Александр.
Араб продолжал игнорировать претензии.
Невструев пару минут потерпел. Запястье уже натёрло. Араб вроде закончил песню, но через небольшую паузу затянул её сначала.
Тут Александр не выдержал и саданул его локтем в рёбра. Араб ойкнул, посмотрел отсутствующим взглядом и заткнулся наконец.