За горизонтами мечты. Переплетение строк и сюжетов - стр. 17
– Они тебя не услышат.
– Тебя тоже.
Этого он ожидать не мог. Он и думать забыл, что потомки креолов всегда носят лезвие на повязке вокруг бедра. Крик его был скорее от испуга, нежели от боли. Нож вошёл глубоко, легко, как по маслу. Один белый как-то спросил Франческу, отчего именно этот нож используют для разделки рыбьих потрохов, ведь он такой маленький и короткий. Она улыбнулась, ответив, что всё дело в широком лезвии и плоском наконечнике ножен. Тело свалилось в воду, глухо ударившись о борт моторной лодки.
Она не помнила дорогу к дюнам. Не помнила, как упала к ногам Грэка, уже дожидавшегося её в плетёном шезлонге у костра. Не помнила, как рыдала, опустив голову ему на колени, и без конца повторяла:
– Он мёртв. Он мёртв. Он мёртв…
И только кровавые следы босых ног на песке были им немыми свидетелями.
Эту ночь они провели на берегу. Фаэтоны кружили, то и дело ныряя в залив. По глади воды растекались лиловые сумерки.
– Хочу обо всём забыть. Заснуть глубоко, как когда мы были детьми… Тебе снился рай когда-нибудь?
Это неожиданное обращение на ты заставило его улыбнуться.
– Рай? Нет, не думаю. В детстве я был бродягой. Сновал по рынку, срезал кошельки у зевак и воровал сигареты, – он рассмеялся, говоря, как старый добрый друг. – Я был куда прозаичнее.
– И ты ни о чём не мечтал?
– Отчего? Пара долларов для дела, не терпящего отлагательств, всегда найдётся.
Франческа вопросительно подняла на него глаза.
– И что же ты так сильно любил?
– Запускать мыльные пузыри.
Она рассмеялась.
– По вечерам я нередко сбегал. Взбирался на крышу старой ратуши, воображая, будто это Эмпайр-стейт-билдинг. Оттуда весь город был как на ладони, и…
Она прервала его рассказ:
– Что же мне делать, Грэк?
Глаза умоляюще следили за ним. Грэк тяжело вздохнул, виновато пожав плечами.
– Я ведь и сам ровесник того мальчишки, что пускал пузыри с крыш.
Она не помнила, как уснула. Только помнила, как его пальцы, загорелые от рыбалки и гребли, гладили её по голове. Убаюкивая. Как в детстве. Под утро спустился туман. Промозглый и зябкий. Он и разбудил её. Франческа вдруг почувствовала, как холодны руки Грэка. Всё было как всегда. Он спал в шезлонге. Она уснула подле него на песке, рядом открытая бутылка джина…
– Грэк, я не могу согреть твои руки. Грэк…
Он ей не ответил.
Осознание, как острый кинжал, пронзило её остриём. Волна прибывала. Фаэтоны кружили всё ниже. Их крики, словно крики сирен, ударялись о мокрые скалы. Франческа окинула берег невидящим взглядом, лишь на мгновение задержав его на бунгало. Старое бунгало с соломенной крышей. Каким одиноким, каким безжизненным казалось оно теперь. Как глупо. Как наивна она была, полагая, что сможет остаться здесь! А ведь она уже была счастлива все эти годы, даже не подозревая об этом.