За что ты меня ненавидишь? - стр. 30
Вроде, и не сказал ничего такого, но в кабинете будто на пару градусов стало холоднее, даже мне уже не так жарко.
— Мар, ну… это… ты…, — Уваров, у которого обычно язык как помело, еле выдавливает из себя покаянные слова, но Марика его даже не слышит.
Бросает на меня быстрый взгляд и отворачивается.
— Че, реально, Дашка — крыса? — тихо, но очень отчетливо произносит Римма Закирова. — Наш божий одуван?
— Ну, видимо, не такой уж и божий…
— И не одуван.
Слова, как отравленные стрелы. Они летят в меня, безошибочно попадая в цель. Больно ранят, но я даже не пытаюсь увернуться от них. Пускай говорят, что думают. Я ничего не делала. Никого не предавала.
— Эй, народ! Это же Ёлка! Вы о чем вообще? Какая крыса?!
От возмущений Тима на душе становится чуть легче. Как хорошо, что он не поверил. Но так и должно быть, он меня лучше всех знает. Все-таки столько лет дружили, если бы он меня предал, я бы не пережила.
— А такая! — выдает Потапов и тяжелым взглядом припечатывает Тима. — Настоящая крыса наша Дашуля. Никто не знал. Только она.
Ливенский растерянно оборачивается ко мне, приподнимает чуть подбородок, всегда так делает, когда ждет помощи.
— Да что знала-то? — беспомощно смотрю на Леху. В горле уже слезы стоят, вот-вот разревусь. — Я не понимаю. Какой косяк? Я никому ничего не говорила!
Потапов отворачивает голову в сторону, он не верит мне. Как такое вообще возможно?! Неужели он реально мог подумать, что я его сдала? Да, курил, это плохо, никто не спорит, но чтобы от игры отстранять!
— Потап, объясни уже. — Брин как коршун над нами, вот-вот заклюет добычу. — Ваши интимные с Ёлкой гляделки немного затянулись.
Как можно так говорить, что сразу себя чувствуешь грязной? Меня даже от “крысы” так не выворачивало.
— Да че объяснять? Мы с пацанами в баре косяк скрутили, а тут божий одуван. Ну, и к нам подсела, поболтали, потом по домам. А вчера кто-то слил, что я… ну… балуюсь.
— Косяк? — Марика неодобрительно поджимает губы. — Ты охренел, Потап? Ты вообще спортсмен!
— Вот не гони, а?! — морщится Потапов. От веселого обаятельного раздолбая в нем сейчас ничего не осталось. — Еще одна! Это ничего не значит, я в форме.
— Возвращаемся к Дарье, — Свят мигом обрывает перебранку. — Какие доказательства, что тебя слила именно Ёлкина?
— Да потому что никто больше не знал! Никто! А тут она… да как вообще ее в бар занесло? Туда не пускают с улицы, я — дебил, еще заступился за нее…
Потапов захлебывается от возмущения, но его слушает весь класс, не пропуская ни слова. Рассказ Леши возвращает меня обратно в этот противный бар, к его неприятным дружкам, к полутьме и сладковатому дыму, который я до сих пор ощущаю на себе.