Южное Солнце-7. Да удвоится и утроится всё прекрасное - стр. 10
12 июня этого года мы собрались в квартире Марины Цветаевой, чтобы вспомнить печальную дату: 80 лет тому назад она уехала навстречу своей трагической судьбе.
Флоран включил музыку Шопена, а я прочла вышеприведенные строки, жившие где-то в моём подсознании и вырвавшиеся на свободу здесь, на «чудной каштановой улице».
ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ДРУЗЬЯМ 31 АВГУСТА 2018 ГОДА
Последняя августовская ночь… Не спится мне… Ведь на самом деле, 31 августа не должно быть, его и не было раньше. Этот день был украден у самого несчастливого месяца – февраля, названного в честь бога мёртвых – Фебруария, и последний день этого месяца посвящался мученикам. Как раз этот день и забрал у февраля завистливый и честолюбивый Октавиан, получивший за какие-то императорские заслуги титул Августа, т. е. Священного. Это событие было увековечено – появился месяц август, насчитывающий 30 дней. Но в июле, названном в честь Юлия Цезаря – 31 день! Униженный на один день, Август бессовестно аннексировал у февраля день, думая таким образом сравняться с Юлием Цезарем! Вот так, зависть и тщеславие до сих пор правят миром.
31 августа… Прошло уже 77 лет… Уйдя на другой конец света, Марина Цветаева оставила нам вечную поэзию. Прислушайтесь, почитайте вслух прозу Цветаевой – вы убедитесь, вы удивитесь: это стихи!
77 лет… Цифра семь сопровождала её жизнь и даже смерть в 49 лет, ведь 7х7=49. Приехав с Алей в Берлин, она прожила там 77 дней и оставила нам шедевр в письмах, адресованных Абраму Вишняку. После свиданий Марина ночью писала ему послания – нежнее нежного: «Я хочу сейчас радоваться Вам. Мне от Вас нежно». Но духовной выси не получилось, Вишняк тянул её вглубь, хотя и глубоких отношений не возникло. Трагическая нестыковка душ, находящихся в разных измерениях. Она искала абсолют, рыцарство, а этот «спящий красавец» желал вкусно есть, мягко спать, забывая дарить ей фиалки с ароматом нежности и любви. А ведь слово «любовь» в её письмах повторялось сорок четыре раза, а слово «душа/душевный» двадцать семь раз! Но «Все люди берегли мои стихи, никто мою душу», – писала она.