Южная роза - стр. 84
— Синьорина Миранди, вашему отцу что-то нездоровится сегодня, — произнесла Кармэла шёпотом, забирая у Форстера корзинку, — он вернулся с занятий только что, синьор Тересси его привёз, сказал, плохо ему стало…
— Что случилось? — Габриэль швырнула на комод шляпку и бросилась в комнату отца.
Сердце рухнуло куда-то вниз, и похолодели пальцы — синьор Миранди лежал на кровати бледнее, чем обычно. Она присела рядом, взяла его за руку и произнесла тихо:
— Папа, что с тобой?
— Не переживай, милая, — произнёс он, но Габриэль заметила, что отец держится другой рукой за грудь, — что-то побаливает немного… Может, простуда, сквозняки...
— Папа…
— Синьор Миранди? — раздалось рядом.
— Мессир Форстер? — отец увидел гостя и улыбнулся. — Какими судьбами? Простите, что принимаю вас вот так…
А Габриэль подумала, что это было довольно неучтиво — войти в спальню без приглашения. Но учтивость, как известно, не входила в число добродетелей этого гроу. Он взял стул, пододвинул к кровати и, присев рядом как заправский лекарь, ответил, ничуть не смутившись:
— Мы случайно встретились на улице, и синьорина Габриэль пригласила меня на чашку чаю. Так мило с её стороны.
— Мессир Форстер… помог мне с… корзинкой, — Габриэль хотела возмутиться такой откровенной лжи, но потом передумала: у неё будет ещё время высказать всё непрошеному гостю, — папа, я сейчас схожу за лекарем.
— Не стоит беспокоиться, — ответил синьор Миранди с усталой улыбкой, накрывая её ладонь, — мне уже лучше. Да и дороги нынче лекари.
— Болит за грудиной? — спросил Форстер, внимательно глядя на синьора Миранди. — Одышка?
— Да… ерунда это. Просто надо отлежаться, — отмахнулся больной.
— И как давно?
— Ты слишком много работаешь! — горько выдохнула Габриэль и заметила, что тёмные круги под глазами отца сегодня как будто стали больше.
— Это может быть сердечный приступ, Витторио, не стоит с этим шутить. У меня здесь есть знакомый доктор, и даже не возражайте, — произнёс Форстер, вставая, — я пошлю возницу с запиской. Это недалеко, а я подожду здесь.
Пока доктор осматривал синьора Миранди, Габриэль вынуждена была угощать мессира Форстера чаем в их крошечной гостиной.
Ей казалось — руки у неё из дерева, потому что всё норовило выскользнуть. Столик, на котором она расставляла вазочки и чашки, был маленьким и неудобным, а ноги Форстера, которые он вытянул к камину, занимали полкомнаты. Камин пришлось затопить, хоть они с Кармэлой и экономили дрова, рассчитывая на тёплую весну. Но весна не задалась, а сейчас на фоне их элегантно одетого гостя комната вдруг показалась Габриэль не просто ободранной, а до ужаса убогой, промозглой и сырой. Обои с рыжими потёками вверху и давно не знавший рук циклёвщика паркет дополняли два старых кресла и продавленный диван, вытертые подлокотники которого прятали под собой две пушистых шали. И только разгоревшийся в камине огонь оживлял эту мрачную картину бедности.